Дождь лил пуще прежнего. Из кондиционера на потолке шел горячий воздух, но Чарли все равно не мог унять охвативший его нервный озноб, от которого на ладонях выступил липкий пот.

Дентон Бут продолжал свой рассказ:

– Я беседовал с людьми, которые знали Грейс еще до того, как ее обуял религиозный фанатизм. Многие отмечали ее преданность мужу. Они были женаты сорок четыре года, и она боготворила его. Ее забота об Альберте не знала границ. Она угождала ему во всем: вела хозяйство, потакая его вкусам и привычкам, готовила только его излюбленные блюда, делала все, чего бы он ни пожелал.

Было лишь одно, о чем он мечтал больше всего на свете и чего она не могла дать ему – сын. На его похоронах она не сдержалась и разрыдалась и все твердила одно и то же:

«Я так и не подарила ему сына». Не исключено, что в ее глазах ребенок-мальчик – каждый ребенок-мальчик – становился олицетворением ее неспособности иметь собственного ребенка, о котором всю жизнь мечтал покойный муж. Пока он был жив, она компенсировала это тем, что носилась с ним как с писаной торбой, но с его смертью для нее исчезла даже такая возможность искупить свое бесплодие – тогда-то она, возможно, и возненавидела маленьких мальчиков. Сначала возненавидела, потом начала испытывать к ним суеверный страх, а потом вообразила, что один из них – Антихрист, пришедший, чтобы извести весь род людской. Это прискорбное, но вполне обычное развитие психозов.

– Насколько я припоминаю, у них была приемная дочь, – сказал Генри.

– Та самая, что настояла, чтобы Грейс была подвергнута психиатрической экспертизе, когда у нее впервые появилась идея об этой Церкви Сумерек, – сказал Чарли.

Бут продолжал:

– Тогда Грейс продала дом, перевела в наличность все сбережения и вложила деньги в свою Церковь. Ее поступки выглядели иррациональными, и дочь была права, тревожась за состояние матери. Но для Грейс психиатрическая экспертиза закончилась триумфом…

– Каким же образом? – изумился Чарли.

– Ей не откажешь в сообразительности. Она знала, что хотят обнаружить психиатры, и имела достаточно самообладания, чтобы скрыть те симптомы, которые могли вызвать у них тревогу.

– Но она пустила все свои средства на организацию Церкви, – сказал Генри. – Врачи, несомненно, понимали, что такой поступок не может быть совершен в твердом рассудке.

– Напротив. Если допустить, что она отдавала себе отчет в рискованности своих действий и предвидела все возможные последствия или, по крайней мере, убедила в этом врачей, то сам по себе факт пожертвования всем во имя бога не может служить достаточным основанием для признания ее лицом, не отвечающим за свои поступки Вам известно, что в этой стране свобода вероисповедания – это одно из конституционных прав, и закон предпочитает почтительно обходить такие случаи.

– Ты должен помочь мне, Бу, – сказал Чарли. – Объясни мне образ мыслей этой женщины. Дай мне какую-нибудь зацепку. Как нейтрализовать ее? Как заставить изменить отношение к Джою Скавелло?

– Для психопатической личности такого типа не существует понятия страха и неуверенности. Она едва ли подвержена депрессии. Наоборот, обладая твердой верой в свое предназначение, усугубляемой манией величия на религиозной почве.., такая личность, несмотря на обманчивую внешность, заставляющую предположить обратное, – это скала, не подвластная стрессам и в высшей степени стойкая к внешнему воздействию. Она живет в выдуманном ею самой мире, и мир этот настолько прочен, что сокрушить его или поколебать ее веру в него – невозможно.

– Ты утверждаешь, что переубеждать ее бесполезно?

– Думаю, это лишено смысла.

– В таком случае как же мне заставить ее отступиться?

Ведь это же мыльный пузырь. Должен быть какой-то элементарный способ обезвредить ее.

– Ты или не слышишь, или не хочешь слышать то, что я говорю. Было бы ошибкой предположить, что она беззащитна и уязвима лишь потому, что является психопатической личностью. Людям с таким расстройством психики свойственна необыкновенная сила, способность стойко переносить удары и поражения, противостоять всем формам стресса. Стремление уберечь себя от воздействия подобных факторов – это единственная подоплека психопатических фантазий, которые по сути не что иное, как способ защитить себя от жестокостей и разочарований жизни, и это чертовски действенный способ.

– Ты хочешь сказать, что у нее нет слабых мест? – спросил Чарли.

– Слабые места есть у каждого. Я хочу сказать, что в случае с Грейс найти их будет непросто. Мне необходимо просмотреть ее досье и подумать… Дай мне хотя бы день.

– Думай быстрее, – Чарли поднялся, – а то мне в спину дышат несколько сот религиозных фанатиков, одержимых манией убийства.

Когда они уже выходили из офиса. Бут сказал:

– Чарли, я знаю, ты относишься с большим доверием к моему мнению…

– Точно, у меня просто комплекс в отношении твоего мессианства.

Не обращая внимания на шутку и сохраняя непривычное для него угрюмое выражение лица, Бут сказал:

– Просто должен предупредить, в настоящий момент, если ты хочешь спасти жизнь своим клиентам, есть только один способ нейтрализовать Грейс.

– Какой же?

– Убить ее, – совершенно серьезно ответил Бут.

– Да; – ты точно не принадлежишь к числу мягкотелых либералов от психиатрии, одержимых стремлением дать закоренелым убийцам последний шанс исправиться. Ты где получил свой диплом – в Школе психиатрии имени Атиллы?

Чарли очень хотелось, чтобы Бут поддержал его шутливый тон. Его выбило из колеи то мрачное настроение, которое вызвал у психиатра его рассказ об утреннем визите к Грейс Спиви и которое совершенно не вязалось с характером Бута. Чарли ждал от него хотя бы ободряющей улыбки, хотел услышать, что нет худа без добра и что всегда есть какая-то надежда, но видел лишь сдержанный пессимизм, и это пугало больше, чем витийствование самой Грейс Спиви.

– Чарли, ты меня знаешь, – наконец нарушил молчание Бут. – Я во всем могу найти смешную сторону, даже в слабоумии. Меня забавляют некоторые аспекты смерти, системы налогообложения, проказы американской политики и злокачественные опухоли. Тебе могут подтвердить, что я веселился, когда вместе с внуками смотрел в повторном показе «Лаверн и Ширли». Но в данном случае я не вижу ничего забавного. Чарли, ты мой близкий друг, и я боюсь за тебя.

– Не хочешь же ты сказать, что я действительно дол-, жен убить ее.

– Я знаю, ты не способен на хладнокровное убийство, – сказал Бут. – Но, боюсь, смерть Грейс – это единственное, что способно отвлечь внимание этих сектантов от твоих клиентов.

– Выходит, было бы куда полезнее, если бы я оказался способен совершить хладнокровное убийство?

– Выходит – так.

– Полезнее быть чуточку убийцей?

– Да.