Весьма оригинально думал П. Пестель решить в России еврейский вопрос. Он предполагал, ни много ни мало, вооружить всех евреев и отправить на завоевание Палестины. А так как евреям одним с турками не справиться, то в помощь евреям должна была выступить русская армия. Не правда ли, весьма мило? Можно только представить, что бы произошло, случись эта авантюра на самом деле… Идеалом Пестеля, как известно, были английские помещики, сгонявшие крестьян со своей земли и организующие на ней образцовые хозяйства фермеров-арендаторов. Думается, это крестьянам вряд ли бы понравилось. Последовал бы неминуемый крестьянский бунт, в ответ начались репрессии и беспощадная гражданская война. Так что прекрасные перспективы для России в случае «воцарения» П. Пестеля вряд ли предвиделись.

Декабрист Е. Якушкин весьма откровенно писал о своем подельнике П. Пестеле: «На средства не был разборчив; солдаты его не любили; всякий раз, когда император или великие князья назначали смотр, он жестоко наказывал солдат. При учреждении военных поселений он хотел перейти туда на службу и обещал, что скоро у него возмутятся». Цитата Якушкина весьма примечательна, и вовсе не тем, что Пестель был настоящим зверем для своих солдат, — это понятно и без Якушкина. А вот пассаж о желании Пестеля перейти в военные поселения и поднять поселенцев на мятеж весьма примечателен. В этом переводе для Пестеля действительно был резон: гораздо лучше поднять на мятеж целый кавалерийский корпус, чем один Вятский пехотный полк. При этом направление деятельности Пестеля здесь совершенно понятно: сначала постараться прибрать все нити административной власти Южных военных поселений в свои руки, затем, интригуя, вызвать недовольство поселенцев и дискредитировать в их глазах генерала де Витта. А затем уже поднимать военные поселения на мятеж, который, в случае примыкания к ним хотя бы части полков 2-й армии, уже становился всероссийским!

По существу, к концу царствования императора Александра I Россия находилась в преддверии масонского переворота с перспективой гражданской войны и последующего всеобщего кровавого террора. Именно это происходило во время масонской революции во Франции, именно так все будет происходить спустя десятилетия и у нас в России…

Оценивая участие Ивана Осиповича де Витта в раскрытии декабристского заговора, необходимо оговориться, что в данном случае он действовал уже не только как разведчик, но и как контрразведчик. В начале XIX века обе профессии были ещё неразделимы, а потому большинство разведчиков одновременно занимались и вопросами контрразведки.

Скорее всего, на декабристский заговор де Витт вышел через своих польских агентов. Как известно, помимо «Южного общества» как такового к декабристскому движению примыкало и так называемое общество «Соединенных славян», где решающую роль играли польские и украинские националисты. К моменту начала восстания обе организации готовились объединиться. Довольно быстро де Витт установил, что все нити заговора в Южной армии тянутся к полковнику Пестелю. Однако для проникновения внутрь организации заговорщиков нужны были не случайные, а хорошо подготовленные, умелые и, самое главное, преданные агенты.

Именно поэтому вскоре де Виттом был завербован капитан Вятского полка А.И. Майборода и личный друг и ближайший соратник генерала коллежский советник А. К. Бошняк.

Что касается Майбороды, то это был вполне заурядный служака, обуреваемый затаенной ненавистью к баловню судьбы Пестелю. По замыслу де Витта, именно Майборода и должен был войти к нему в доверие. Это облегчалось тем, что Майборода был командиром гренадерской роты и пользовался особым расположением своего полкового командира, т. е. Пестеля.

Бошняк же должен был информировать де Витта обо всем происходящем в среде рядовых заговорщиков. О внедрении в ряды декабристов А.К. Бошняка весьма подробно вспоминал в своих мемуарах декабрист князь С.Г. Волконский: «В половине 1824 года граф Витт через избранного им агента-помещика, жившего близь Елизаветграда Херсонской губернии Бошняка, человека умного и ловкого, и принявшего вид передового лица по политическим мнениям, вошел в сношение с тайным обществом. Витт, как хитрый человек, догадывался во многом о существовании этого общества, но открытием тайного общества в видах предательства, хотел выслужиться перед Государем и тем восстановить доверие Государя к себе, колеблющееся, впоследствии происков Аракчеева, который имел данные о его денежных злоупотреблениях в расходах по Южному военному поселению, которого он был начальником. По внушениям Витта, Бошняк сблизился с офицером Генштаба Лихаревым, молодым человеком пылким и неосторожным. Зная его постоянную и даже родственную связь с Василием Львовичем Давыдовым (один из руководителей Южного общества. — В.Ш.), он по чутью полагал или, лучше сказать, несомненно заключил, что он также принадлежит к тайному обществу. Лихарев попался в ловушку и, обвороженный… принял его (Бошняка. — В.Ш.) в члены общества».

О «злоупотреблениях» генерала де Витта в деле руководства Южными военными поселениями мы ещё поговорим в своё время. Пока же нас интересует деятельность агента Бошняка.

Итак, войдя в доверие к В.Н. Лихареву, А.К. Бошняк собрал необходимую первичную информацию, из которой сразу стали ясны огромные масштабы заговора. После этого Бошняк предпринял попытку ввести в тайное общество самого де Витта. Для этого он объявил Лихареву, что генерал де Витт вполне разделяет убеждения декабристов и готов примкнуть к заговорщикам. Лихарев на приманку клюнул. Ещё бы! Заполучить в свои ряды командира трёх кавалерийских дивизий! К тому же можно было не сомневаться, что недовольные своей жизнью поселенцы поддержат восстание. О предложении Бошняка Лихарев доложил руководству Южного общества. Мнения руководителей разделились. Если Давыдов был за привлечение де Витта к заговору, то поляк А.П. Юшневский (лидер польских националистов среди декабристов) был категорически против, так как кое-что знал о тайной деятельности де Витта в Польше. Пестель колебался. Ряд историков считает, что он имел свои виды на де Витта, но и побаивался его. Думается, отношение Пестеля к де Витту было более сложным, и вот почему.

Дело в том, что де Витта с Пестелем связывали весьма непростые личные отношения. Летом 1821 года Пестель активно ухаживал за приемной дочерью де Витта Изабеллой. При этом их отношения зашли весьма далеко: Пестель сообщил родителям о желании вступить в брак и даже познакомил с ними невесту. Некоторые историки, в том числе и автор книги «Пестель» Оксана Киянская, считают Изабеллу родной дочерью де Витта. Это ошибка. Своих детей у генерала никогда не было. Изабелла была дочерью Юзефы Любомирской от её первого брака с Валевским и, таким образом, приходилась родной племянницей некоронованной жене Наполеона Марии Валевской! Что же касается де Витта, то он являлся всего лишь её отчимом.

Судя по ряду поступков Пестеля-сына, к советам отца он прислушивался. Сохранились свидетельства о его сложных отношениях с генерал-лейтенантом де Виттом, по мнению Ю.М. Лотмана, — одной из самых грязных личностей в истории русского политического сыска: «Шпион не столько по службе, сколько из призвания, Витт лелеял далеко идущие честолюбивые планы. По собственной инициативе он начал слежку за рядом декабристов: А.Н. и Н.Н. Раевскими, М.Ф. Орловым и др. Особенно сложные отношения связывали его с П. Пестелем. Пестель прощупывал возможность использовать военные поселения в целях тайного общества. Он ясно видел и авантюризм, и грязное честолюбие Витта, но и сам Пестель, за что его упрекали декабристы, был склонен отделять способы борьбы за цели общества от строгих моральных правил. Он был готов использовать Витта, так же как позже надеялся сделать из растратчика Майбороды послушное орудие тайных обществ. Недоверчивый Александр I долго задерживал служебное продвижение Пестеля, не давая ему в руки самостоятельной воинской единицы. А без этого любые планы восстания теряли основу. Пестель решился использовать Витта: жениться на его дочери — старой деве и получить в свои руки военные поселения юга. В этом случае весь план южного восстания опирался бы на бунт поселенцев, “взрывоопасность” которых Пестель полностью оценил. Встречная “игра” Витта состояла в том, чтобы проникнуть в самый центр заговора, существование которого он ощущал интуицией шпиона. Получив сведения о заговоре в Южной армии, он намеревался использовать этот козырь в сложном авантюрном плане — в зависимости от обстоятельств продать Пестеля Александру или Александра Пестелю…. Судьба решила по-своему: Александр, наконец, вручил Пестелю полк, и обращение декабристов к Витту сделалось ненужным».