– Грузчики нейтрализованы?

Вербин спросил у Рафшанова:

– Кто они?

Тот вскрикнул:

– Не знаю! И знать не хочу. Я – депутат областной думы, оказался здесь по приглашению Бабаева. Чем он занимается, понятия не имею. Да мне это безразлично. У меня статус неприкосновенности. И я больше не намерен отвечать на ваши вопросы.

Вербин усмехнулся:

– А что это вы, господин Рафшанов, так занервничали? Если не имеете к наркотикам никакого отношения, то никто вас не тронет. Вот только не думаю, что подельники станут прикрывать своего главаря. И Бабаев заговорит, и Леев, и бармены кафе «Солнечный Зайчик», и ваш собственный сынок, а также некий Лысенко, вывозивший отсюда остатки прежней партии дури. Все заговорят. Да и ты молчать не будешь. У нас работают такие специалисты, что развяжут язык любому преступнику. А ты, Рафшанов – преступник. А на твой статус мне наплевать. У меня приказ из Москвы – взять главаря преступной группировки, занимающейся распространением наркотиков в Переславе. Что я вместе с подчиненными и сделал. И ты, подонок, не вопи, а лучше соберись, чтобы во всем чистосердечно признаться, дабы не загреметь в камеру пожизненного заключения. Впрочем, этой участи тебе вряд ли удастся избежать при любом раскладе.

Подполковник кивнул Сапееву:

– В браслеты его! И выведи грузчиков, не стоило оставлять их в здании без присмотра.

– Есть, товарищ подполковник!

Вербин вызвал командира отделения Переславского отряда милиции особого назначения:

– Первый! Я – Таран!

– Слушаю тебя!

– Колонна отработана. Все боевики задержаны. Один из них пытался оказать сопротивление, снайперу пришлось стрелять на поражение. Ребята проверили «КамАЗ», наркота на месте!

– У тебя потерь нет?

– Никак нет!

– Ну и хорошо! Давай собирай всех бандитов на площадке. Сюда же пусть перетащат труп и раненых. У машин оставь охранение.

– Принял! Выполняю!

Командир группы спецназа Главного Управления по борьбе с терроризмом передал приказ Викторову вывести охранника из лесополосы, Богун получил распоряжение доставить бандита из сторожевой будки, после чего вместе с Сапеевым провести тщательный осмотр особняка.

Сапеев подвел грузчиков.

Вербин сказал:

– Подожди, Паша!

И вызвал по связи одновременно Чернышева, Дементьева и Иванова:

– Внимание всем! Основной этап операции по базе наркоторговцев успешно завершен. Приказываю вам начать действия против бандитов в кафе, аптеке и усадьбе нахождения бригады Рафшанова-младшего! Подтвердите получение приказа!

Офицеры ответили, что приказ к исполнению принят.

Отключив станцию, подполковник подошел к грузчикам:

– Кто вы такие? Как оказались здесь?

Ответил тот, кто разговаривал с Сапеевым. Очевидно, он лучше других владел русским языком.

– Ми из Таджикистана приехать в Москву. Работать. Дома плохо, работ нет. Москва есть. Приехать и на стройку попасть. Вот к нему!

Таджик, кивнув на Рафшанова, продолжил:

– Его люди нас брать из вокзал. Денег обещать, жилье, кушать три раза. Ми согласится. Работать на стройке месяц, жил плохо, в подвал. Спать на нары. Кушать хлеб, консервы, вода. Чай еще! И работать день, ночь. Месяц прошел, спросил, давай деньги. Нас его люд бил. Сказал, ми рабы, а раб работать даром. Не хотим, убьют! Потом сюда перевезти. Опять подвал. Коробки грузить! Хотел бежать! А куда? Они убили бы! Ми ни в чем не виноват!

Вербин кивнул:

– Понятно!

Спросил:

– Документы ваши тоже люди этого человека забрали?

– Да! Паспорт забрать, один телефон бил – забрать, все забрать. Даже насвай!

– Ну ничего, теперь вы вновь свободные люди. Мы заберем у бандитов ваши паспорта, поможем с регистрацией в Москве, с работой. Захотите уехать домой, отправим. Никто вас больше держать в подвалах не будет.

– Ти хороший человек, он, – таджик указал на Рафшанова, – плохой! Дай пистолет. Убивать его буду. Пусть потом тюрма. Тюрма пройдет, а он сдохнуть как шакал должен.

– Ну, пистолет я тебе не дам! И самосуд вершить не позволю. Но отомстить своим насильникам вы сможете.

Таджик спросил:

– Как? Скажи, как? Ми сделать!

– Показания дать следователям. Как приехали в Москву, как Рафшанов, этот плохой человек, обманом заставил вас работать на него, отняв документы, как работали здесь. Короче, рассказать следователю о всех своих злоключениях! Такие показания вы дадите?

– Ай, конечно! Давай бумага, ручка, все писать будем!

– Позже! А сейчас...

Подполковник повернулся к подошедшему Викторову:

– Костя, как только ребята зачистят особняк, отведи этих несчастных в дом, да накорми как следует. В столовой Бабаева наверняка найдется все необходимое.

– Есть, товарищ подполковник!

Командир группы спецназа обратился к старшему таджику:

– Сейчас, точнее, немного позже, вас отведут в дом, где накормят. А уж потом будете общаться со следователями. Им и дадите показания. Яхши?

Таджики впервые за последние месяцы улыбнулись:

– Яхши!

– Ну вот и договорились.

ОМОН вывел на площадку бандитов, которые вынесли труп своего подельника и двух раненых охранников Бабаева. Разместили банду у стены фермы, там, где уже находились боевики из усадьбы и лесополосы и куда после оказания первой медицинской помощи отправили Бабаева. Рафшанова Вербин оставил на площадке. Сам отошел к дороге в ожидании докладов от офицеров, чьей задачей являлась нейтрализация точек перемещенной с базы партии наркотиков.

Капитан Чернышев, получив в 15.20 приказ на активные действия, вызвал по связи своих подчиненных:

– Внимание, я – Первый! Всем начать выдвижение к точке с соблюдением повышенных мер предосторожности по ранее выработанному плану. При выходе к рубежу штурма – доклад мне. Как поняли?

Авдеев, Николаев и Соколов подтвердили получение приказа на сближение с объектом отработки.

Переведя радиостанцию малого радиуса действия в режим приема, Чернышев повернулся к водителю «Газели»:

– Ты тоже, Сережа, готовься, мы пойдем к «копейке».

– Так я всегда готов, командир!

– Вот и молодец!

Доклады от офицеров милиции общественной безопасности начали поступать в 15.30. Группа захвата вышла на рубеж штурма.

Чернышев кивнул прапорщику Жеребцову:

– На выход, Сережа!

И отдал приказ группе: