Оглядываю палату. Женщина, которой на вид около пятидесяти лет. Седой старик, притулившийся в углу. Рядом с ним совсем мелкий пацан, который с интересом на меня пялится. А возле окна застыла девушка с выкрашенными в синий волосами. Развернувшись, опирается на подоконник задницей, складывая руки под небольшой грудью.

Останавливаюсь на месте и неожиданно слышу тоненький голос мальчика.

— Это вы хотели убить моего братика?

Не самое банальное начало. Глянув на него, пожимаю плечами.

— Его подговорили убить меня. Не сказал бы, что в той ситуации оставался выбор.

Ненависть синеволосой полыхает ещё сильнее. Даже не думал, что можно настолько яростно желать спалить всё вокруг себя.

— Но он проиграл. И вы почти убили его.

Поморщившись, ловлю взгляд ребёнка.

— Такова жизнь, парень. Надо думать о сделках, которые ты заключаешь. Желательно до того, как это приведёт к необратимым последствиям.

Пацан затыкается. Женщина начинает всхлипывать, с трудом сдерживая слёзы. Это не спектакль: её и правда раздирает от горя. Но это не моя проблема. Петер Лазеф подставился по своей воле. Я не искал с ним боя и не собирался убивать. Студент сам решил выслужиться и сам же получил по заслугам.

Собираюсь спросить, за каким хером они меня позвали, но тут начинает скрипеть засевший в углу старик.

— Петер умирает. Повреждены лёгкое и желудок. А один осколок ребра дошёл до кишечника. Ему нужна трансплантация.

Вспоминаю всё, что я читал о местной медицине. Ещё раз пожимаю плечами.

— Если здесь почему-то не могут её сделать, в Дели полно других больниц. А в банке органов наверняка найдётся что-то подходящее.

Это правда: в индийской столице десятка два крупных банков органов, которые заранее выращивают части человеческого тела и держат их на хранении. А одарённые быстро подгоняют их под профиль конкретных пациентов, минимизируя вероятность отторжения. Если в плане военных технологий этот мир отстаёт от нашего, то вот с медициной здесь всё в порядке.

— Вы не понимаете, юноша. Университет обеспечивает лечение только на пятьдесят тысяч рупий. Мы наскребли ещё сотню, но на операцию нужно почти полтора миллиона. Столько не потянуть. Он на минимальном жизнеобеспечении до вечера, потом наши сбережения закончатся.

Они что, решили попросить у меня денег? Полтора миллиона рупий? Беспроцентный займ на неопределённый срок, который никто не собирается отдавать? Отлично предложение. Дайте два.

— Возьмите кредит.

Старик тяжело вздыхает, и я чувствую исходящую от него печаль и горечь. Что странно, переживает не только за Петера. Тут замешан ещё какой-то фактор. Сам он кривит морщинистое лицо так, что глаз становится почти не видно, и медленно хрипит.

— Вы же из богатой семьи. Не такой, как другие. Мы хотели предложить вам сделку...

Замолкает, так и не закончив фразу. А вот девушка около окна взрывается фонтанами эмоций. Теперь транслирует не только ненависть, но ещё и раздражение.

Поворачиваюсь к ней как раз в момент, когда та начинает звонко выговаривать слова.

— Дедушка, с такими, как он, надо говорить прямо. Жалости ты всё равно не дождёшься.

Переводит взгляд на меня.

— Ты дашь нашей семье полтора миллиона рупий на операцию. А я подпишу договор полного патронажа и стану твоей. Буду выполнять любые приказы. Делать, что скажешь!

Так старательно подчёркивает слово "любые", что сразу становится понятно, какие именно команды у неё на уме. Наверняка считает, что первым делом толстяк полезет драть её тощее тело во все дырки. Вот само предложение интересное: полный патронаж — это фактически узаконенное рабство. Определённые ограничения есть, но их совсем крохи.

Смерив её взглядом, показательно морщусь.

— Полтора миллиона? Ты одарённая?

К мощному потоку ненависти добавляются нотки удивления. Правда, почти сразу пропадают, сменившись чистой злобой.

— В первом поколении. Как и Петер. Кредитов хватило, чтобы оплатить учёбу только одного ребёнка, и родители решили, что мужчина справится лучше.

Замолкнув, всем видом показывает, что продолжать не собирается. Зато следом подхватывает её дед.

— Потом их отец погиб в открытом море и платить кредиты стало нечем. Обучение Петера оплачено до конца второго курса, но сейчас мы едва выживаем.

Вспоминаю обстоятельства схватки с его внуком и, глянув на старика, задаю логичный вопрос.

— Альберт Столс. Он что, подписал Петера на бой, не пообещав оплатить лечение?

Дед опускает глаза вниз, делая вид, что рассматривает кафель. А вот его внучка чеканит слова.

— Пообещал. На словах. Но не успел, потому что сдох из-за одной шантажировавшей его суки!

Забавно. Странно, что с учётом обстоятельств, эта девчонка не испытывает ненависти лично ко мне. Вернув внимание на неё, уточняю:

— Сколько тебе лет? Владеешь хотя бы одной техникой?

Гневно кривит губы.

— Восемнадцать. И нет, не владею. Где я могла им научиться? В грёбаных трущобах Дели?

Сомневаюсь, что изначально эта семья жила в трущобах. Скорее уж, в кварталах для условного среднего класса. Но, видимо, после смерти отца Петера пришлось продать недвижимость, поменяв место проживания. Хотя на самом деле это не так важно. Основной вопрос — смогу ли я использовать эту пропитанную злобой девушку? Пригодится ли она мне в будущем?

В голове сразу всплывают мысли о ближнем круге, который я собирался формировать. Но тогда я размышлял о людях, которые связаны с бизнесом. Либо специалистах, способных мне пригодиться. А максимум, на что она тянет, — шлюха для постельных утех или прислуга. Да и первый вариант на самом деле тоже под вопросом. С такой станется отгрызть тебе член, даже под влиянием "поводка": слишком много гнева.

С другой стороны, она одарённая, которую можно обучить, раскрыв её потенциал. Тогда я получу относительно верного бойца, связанного клятвой. Полный патронаж это не шутки. Попробует сбежать или сдать меня полиции — её семье придёт конец. Даже если речь пойдёт о серьёзном преступлении, и меня упрячут на веки вечные, например за работу на Римскую империю, у её семьи потребуют вернуть оплату плюс сумму страхового возмещения. А если те не смогут, всех близких родственников обратят в долговое рабство. С Петером, если он успеет стать Децимусом, так поступить не смогут. Но остальные одарённые станут шарахаться от него, как от прокажённого. Плюс университет точно не продлит контракт: предательство своего патрона, если ты сам согласился стать живой вещью на его службе, — один из самых серьёзных проступков с точки зрения одарённых. Несмываемое пятно. Правительство ФАС не раз пыталось смягчить законодательство, убрав последствия, если донос связан со шпионажем или попыткой переворота. Но каждый раз натыкалось на