Она продиралась сквозь нити сознания, за ее спиной будто выросли крылья, мощь которым придали страх и инстинкт самосохранения. Еще через миг она достигла сердцевины его сущности. Бледный шар света, который был средоточием личности Ричарда, был окружен мрачным облаком ненависти и голосами тех, кого мучили демоны. Сияющие усики все еще соединяли душу Ричарда с его телом, но Тэг отсекал их один за другим. Когда он завершит свое темное дело, Ричард станет всего лишь воспоминанием, потерянным в своей же собственной голове.

Ее охватил гнев, и она послала сосредоточенное усилие своей воли прямо во вражеское облако — словно шаровую молнию. Она явно застигла облако врасплох, и оно распалось на две половины, Ричард тут же принялся собирать воедино свои угасающие силы, его сердцевина засияла ярким свечением.

Облако вздыбилось, пытаясь одновременно оттеснить ее и подавить сопротивление Ричарда. Морган почувствовала тревогу Тэга: он не мог так же крепко удерживать Ричарда, воевать против нее и поддерживать брешь в защите дома — и все это одновременно. На это было нужно слишком много сил — слишком даже для него.

Морган воспользовалась своим преимуществом и насела на облако Тэга, выживая его двойным давлением своего страха и своей ярости. Тэг поддался, но снова собрался и закружил вокруг нее, пытаясь изолировать ее от Ричарда. Инстинктивно она поняла, что нельзя этого допустить, и бросилась точно в центр сущности Ричарда, в сердцевину его души.

Морган и Ричард слились воедино. Она почувствовала, как ему плохо и больно, ощутила всю грязь, замаравшую его тело. Ее тело прошло через онемение в тот момент, когда другая сущность завладевала им, почувствовав отмирание нервных окончаний. Она ощутила его ужас и беспомощность, стыд от того, что его заставили сделать.

Каждая частичка ее существа, что еще не слилась с Ричардом, отшатнулась в панике. Она хотела сбежать куда глаза глядят из этого зараженного и опустошенного места.

Вместо этого она вобрала его в себя.

Ее подчинение Ричарду было полным и безграничным — одно желание слиться полностью, стать единым целым. Она отказалась от всего, что делало ее той, кем она была, и вместо этого впитала его страдания. В свою очередь, Ричард вобрал в себя ее непокорность врагу и в ней заново обрел силы бороться.

Усики сияющего света проросли и потянулись из их единого восприятия, прорезая черноту Тэга и заново обретая подобие контроля над телом Ричарда. Вопль ярости, протеста эхом раздался в их двух существах, когда Тэг отступил, с боем сдавая каждую завоеванную пядь. Облако нападало на них снова и снова, окутывая их тьмой. Но их объединенная мощь превосходила его силу.

Борьба прокатилась по внутреннему миру Ричарда — вечная битва между свободной волей и рабством. На внешних границах их единого существа Тэг все же был изгнан, и выбор снова принадлежал Ричарду. И тогда он отсек их соединение — так неожиданно, что Морган попросту вывалилась из его головы.

Пронзительный крик ярости прорезал ночь. Джеймс вскочил на ноги, едва проснувшись.

Это не мог быть человек. Голосовые связки человека уж точно не могли исторгнуть подобный звук.

Во тьме он содрогнулся. Дом был тих и недвижен, лишь иногда потрескивали угольки в догорающем очаге. Запах дыма пропитал воздух, а угли освещали полутемное помещение. Он различал силуэты деревянной мебели, составляющей обстановку его нынешнего дома.

Ничто не двинулось во тьме, поглотившей последние нотки этого отчаянного крика. Лили по-прежнему спала, ее дыхание было почти неразличимо. Она не шевельнулась, когда он накрыл ее одеялом. В отсветах огня лицо ее казалось хрупким. Его идеальные очертания были окружены ореолом прекрасных черных волос.

Как она изумительно прекрасна!

Даже близость не смогла умерить его очарованность этой поразительной женщиной. Джеймс Стиплтон никогда не мог провести более сорока восьми часов в одной комнате с женщиной, как бы великолепна она ни была. А как давно он здесь? Неделю? Две? Время больше не имело никакого значения.

Он закрыл глаза и отдался во власть чувства, которое сам не мог определить. С тех пор как он нашел Лили, его существование целиком поделилось на секс и глубокий сон, требовавшийся на восстановление сил после ее неукротимых запросов. Если бы тогда, в баре, кто-то сказал ему, что его ждет подобное, Джеймс поставил бы ему выпивку и произнес бы тост за его здоровье. Но теперь об этом стоило хорошенько подумать.

Джеймс ощущал себя совершенно потерянным.

Энергетика Лили подавляла его. Один лишь взгляд в ее зеленые глаза — и все его жизненные приоритеты, все устремления превращались в ничто. Полная зависимость от нее тревожила его чрезвычайно.

А еда стала отдаленным воспоминанием.

Он всегда был тощим как жердь, но о его аппетите слагали легенды, он и пары часов не мог прожить, не поглодав чего-нибудь. Казалось, они ели вместе то карри несколько месяцев назад, но голода он не чувствовал; он чувствовал только пустоту.

К тому же Лили дала ему странное указание никогда не выходить без нее на улицу. Он, конечно, спросил ее, почему так, но она не ответила, предпочтя вместо этого удовлетворить свое ненасытное либидо, что в тот момент его совершенно устраивало. Больше Джеймс ее об этом не спрашивал, но и наружу не выходил.

Лили была не из тех женщин, просьбы которых можно игнорировать.

Он пожал плечами и стал изучать отражение своего обнаженного тела в темном оконном стекле. Оно было более худым, чем обычно. Все волосы с его тела исчезли, без них он выглядел гладким и костлявым. Видимо, Лили побрила его. Почему он не помнил, как она это делала?

По его телу плясали отсветы пламени, разбрасывая тени, подчеркивавшие его угловатый силуэт. Только его мужской орган выглядел здоровым. Он был темно-розовым, почти красным. Было видно, как он съеживается под воздействием холода. Джеймс снова пожал плечами: учитывая, насколько ударно этому богатству пришлось поработать, немудрено, что оно выглядит натруженным.

Ночь сквозь стекло смотрелась гостеприимно. Он прислонился к оконной раме, уставившись на лунную дорожку, сверкающую на снегу меж темных деревьев. Невредно бы немного подумать. Джеймсу казалось, что он проспал несколько дней подряд. Он поразмыслил, не разбудить ли ему Лили, но решил не делать этого.

И тут ему явилось видение.

На опушке материализовалась фигура, как будто выступившая из никому не заметной складки темной ночи. Пару мгновений спустя фигуру окружил золотистый свет, казавшийся еще ярче на фоне черных деревьев. Видение соткалось в облик темнокожего мужчины. Он помахал Джеймсу и направился к коттеджу.

Там никого не должно было быть. Так сказала Лили.

Джеймс бросился к двери, чтобы предупредить незнакомца, когда его настигла вибрация. Сверкающие волны неведомых сил впечатали его в стену коттеджа. За его стенами неведомое существо невероятной силы грохотало, словно землетрясение. Тонкие созвучия пробегали сквозь тело Джеймса, но они были так сложны, что он сумел постичь только начальные структуры. Сила и форма водили друг с другом хороводы, создавая вихри из мириад сочетаний. Джеймс пал на колени; эта сущность превосходила все когда-либо им виденное.