Добравшись до дома, я спрятала испорченные туфли под пассажирское сиденье, где уже лежал грязный учебник по истории, и проскользнула внутрь без обуви. Капри и блузка тоже были грязными, но их можно было почистить только в химчистке, поэтому никаких тайных стирок не предвиделось. Пока никто меня не заметил, я понеслась наверх и разделась. Засунула одежду в коробку из-под обуви, которая стояла в дальнем углу шкафа, чтобы потом отнести ее в химчистку. Затем запрыгнула под душ и смыла с себя вонь от мусора.

Я надела чистый спортивный костюм и поскакала вниз. На первом этаже был только папа; он сидел за столом в гостиной, склонившись над какими-то бумагами.

– А где мама и Зак? – спросила я.

Папа подскочил, когда я заговорила:

– Блайт! Ох, я не слышал, как ты вошла.

К счастью, он еще и не видел меня.

Папа продолжил что-то писать.

– Мама поехала с Заком покупать… одежду… или… бейсбольные перчатки… шлем? Что-то такое, в общем.

Я подумала: «Ого, как много внимания ты уделяешь семье, пап! Даже не знаешь, где твоя жена и сын», – и эти слова почему-то вырвались из моего рта. Казалось, что мой рот тоже в последнее время сходит с ума. Как кукла чревовещателя.

Папа нахмурился и стал похож на директора Мака:

– Что вы сказали, юная леди?

Я запрокинула голову, затем улыбнулась, как цирковой клоун, и воскликнула:

– Да я просто шучу!

Выражение папиного лица смягчилось. Он вернулся к своим листам:

– Очень на это надеюсь.

Он фыркнул, потом рассмеялся.

Шестое правило врунишки: если ваши правдивые слова обернутся против вас, притворитесь, что на самом деле это была ложь. Соврите, сказав, что вы пошутили, и спросите: «Разве это не смешно?» Это лучший выход из скользкой ситуации. Это настоящая лазейка для вруна.

– Над чем работаешь? – прочирикала я.

Возможно, я немного перестаралась с ролью хорошей девочки, но я в этом деле новичок.

Однако папа этого даже не заметил.

– Над письмом для школьного совета, – не поднимая головы, сказал он. – Это необходимо, чтобы получить должность суперинтендента.

Как мило.

– Есть планы на ужин? – спросила я.

Папа указал ручкой в сторону кухни:

– Придумай что-нибудь сама. Извини. Я должен был запечь грудинку, но…

Он снова склонился над бумагами, так и не закончив предложение.

Я взяла миску с хлопьями и спряталась в своей комнате на весь вечер. Спасибо, конечно, но мне хватило того времени, что я провела с папой. Да и был ли смысл продолжать разговор, если один из нас врал, а второй полностью игнорировал собеседника?

Тем же вечером, прежде чем забраться в кровать, я еще раз проверила входящие сообщения – вдруг мне ответила Тара? Не ответила. Но написал Люк. Я бешено защелкала мышкой, чтобы открыть письмо. В нем была только цитата:

Я погуглила цитату. «Двенадцатая ночь», акт 3, сцена 3. Снова Шекспир, но добавлено мое имя. Я не могла поверить – Люк оказался просто идеальным. Нет, не так. Потому что он не был идеальным. Но мог быть таким для меня.

Мои планы избегать парней до поступления в Брин-Мор вдруг показались наивными и нереалистичными. Несправедливо отказываться от такой возможности быть счастливой. Кроме того, что я знала об отношениях? Ничего. Так почему я не могу приобрести какой-нибудь опыт? Кто сказал, что я не могу встретить парня своей мечты перед колледжем? Почему я вообще придумала это тупое правило?

Ответ – потому что никогда не встречала такого парня, как Люк. Парня, от которого хотелось бежать куда глаза глядят, но к которому тянуло как магнитом. Голубые глаза Люка, казалось, видят меня насквозь. Но мне нравилось это. Я хотела, чтобы Люк знал обо мне все. И хотела знать все о нем. В том числе его недостатки.

Мы с Люком понимали, что оба не идеальны. Каждый доказал это не по одному разу. Но это нормально. Нам и не надо быть такими. Взять наш первый поцелуй. Как бы вы отнеслись к тому, что ваш первый поцелуй произошел в вонючем мусорном баке? Но знаете, в тот момент это было для меня самое лучшее место на земле. В тот момент в этом мире существовали только мы.

Мое сердце заколотилось от одной только мысли о Люке.

Я ни за что не смогу уснуть.

Расплатой за мои полуночные фантазии стал долгий сон на следующее утро. Поэтому у меня осталось менее пятнадцати минут на то, чтобы добраться в Эш-Гроув до первого звонка. Я натянула старый черный спортивный костюм и закрутила спутанные волосы в неряшливый пучок. Времени на макияж не было. И я решила при первой же возможности проскользнуть в женский туалет. Но, как назло, забыла взять с собой косметику. Так начался «день уродства». Мне не хотелось, чтобы Люк видел меня такой замарашкой. Да, меня радовало, что с ним не нужно было стараться быть идеальной, но девушка должна сохранять свое реноме. И как бы ни было тяжело, я пряталась от Люка все утро.

Единственными, кого, казалось, не напрягал мой затрапезный вид, были Сай и Дженна. На самом деле Сай за ланчем сделал мне комплимент.

– Мне нравится твой отвязный вид, Блайт. Намного лучше, чем образ холодной Барби.

– Холодной? – повторила я. – Обычно я выгляжу холодной?

Дженна толкнула Сая локтем. И парень, запинаясь, произнес:

– Н-ну… да, но… в сексуальном смысле. Ты кажешься невинной… как сексуальная малолетка.

– Ну и чушь ты несешь, – сказала я.

Сай опустил взгляд на стол:

– Да, это точно… – Затем он оживился: – Я хотел сказать, что ты выглядишь сегодня как живой человек, а не робот.

Дженна покачала головой:

– От этого ей ничуть не лучше, Сай. Просто закрой свою пасть.

Сай поднял ее подбородок и наклонился к ней:

– Почему бы тебе не помочь мне в этом?

И Дженна жадно поцеловала его.

Я вздохнула:

– Вам двоим надо сделать татуировки на лбу: «Лицам до восемнадцати лет просмотр запрещен». – Я поковыряла свой йогурт. Они не останавливались. – Я здесь пытаюсь есть, – добавила я.

Наконец они оторвались друг от друга. Сай вытер рот тыльной стороной руки. Мерзость. Я вытащила салфетку и протянула ему:

– Воспользуйся хотя бы этим.

Сай взял салфетку и кинул ее через плечо. Я закатила глаза и съела йогурт.