– Там будут раненые, которым понадобится моя помощь.

Беллами открыл было рот, чтобы выразить протест, но тут же закрыл его обратно. Возражать было бы чистейшим эгоизмом. Кларк права. У нее большой опыт по медицинской части, а значит, ее место наверху.

– Ты только будь очень-очень осторожна, о’кей? – сказал он. Кларк кивнула. – Обещаешь?

– Обещаю.

Беллами взял ее за подбородок. Их лица сблизились.

– Кларк, что бы ни случилось, я хочу, чтоб ты знала…

Но она замотала головой и закрыла ему рот поцелуем, а потом сказала:

– Не надо. Все будет хорошо.

Он улыбнулся.

– Тебе здорово удаются эти надменные штучки.

– Учителя были хорошие.

Беллами снова поцеловал ее, взял свой лук и направился к лестнице.

– Беллами, – поспешно нагнав его, сказал Уэллс, – слушай, я знаю, тебе это не понравится, но мы считаем, что для всех будет лучше, если ты останешься в бункере.

– Что? – Глаза Беллами сузились. – Ты ведь это не всерьез. Черт, да я ни за что тут не останусь. Я не боюсь Родоса, вообще никого из них не боюсь. Пусть только попробуют меня взять.

– Вот в этом все и дело. Ты – слишком заманчивая мишень. Все, кто окажется рядом с тобой, будут в опасности. Я знаю, что ты отличный боец, один из лучших, но это не оправдывает риска.

Беллами уставился на Уэллса, кипя от сдерживаемого гнева и негодования. Какого хрена Уэллс решил, что может не пускать его в бой? Можно подумать, роман с погибшей Максовой дочерью сделал его заместителем командира. Но эта злобная мысль мелькнула и ушла. Уэллс прав. Речь сейчас идет не о Беллами с его стремлением отомстить. Он должен делать то, что лучше для всех, а в данном случае это означает лечь на дно. Послав Кларк печальную улыбку, он опустил на пол свой лук, обернулся к Уэллсу и протянул ему руку:

– Береги там себя, парень. И взгрей за меня Родоса.

Уэллс улыбнулся, взял руку Беллами и притянул его в свои объятия.

– Скоро увидимся. – Потом он отступил назад и посмотрел на Кларк: – Готова?

Она кивнула, а потом обернулась к Беллами. Он обнял ее за талию, прижал к себе так, что ее щека коснулась его груди, и поцеловал в макушку.

– Я люблю тебя, – сказал он, когда Кларк отстранилась.

– Я тоже тебя люблю.

– Присмотри за ней, Уэллс, – крикнул Беллами, глядя, как они поднимаются по лестнице. Уэллс обернулся, посмотрел ему прямо в глаза и кивнул. – А ты, Кларк, присмотри за ним, – чуть мягче сказал он. – Присмотрите там друг за другом.

Еще мгновение – и они пропали из виду.

Беллами не знал, сколько миль он намотал, прохаживаясь по залу, но стоять на месте он не мог. Ему надо было продолжать двигаться. В бункере стояла пугающая тишина. Прошло пятнадцать минут, потом двадцать. Беллами больше не мог это вынести. Он выскользнул из зала, взбежал по винтовой лестнице и распахнул дверь в Маунт-Уэзер. Стоя в коридоре, он жадно прислушивался, стараясь уловить звуки, которые скажут ему, что сражение уже началось.

Наконец эхо принесло к вершине холма длинный тихий свист, а следом за ним – три коротких. Значит, люди Родоса были близко. Беллами затаил дыхание. Через несколько секунд грянул первый выстрел, затем второй, а затем их стало слишком много, чтобы сосчитать. Ночное небо озарили вспышки, а из-за деревьев со свистом полетели десятки стрел и копий. Раздались полные муки вопли и стоны, которые словно бы испускала сама земля. Потом, словно материализовавшись из воздуха, к поляне перед Маунт-Уэзер от леса потянулись, спотыкаясь, раненые мужчины и женщины. Среди них были и колонисты, и наземники, все они корчились от боли и истекали кровью. Это была настоящая мясорубка, не лучше той, что Беллами видел после крушения челноков.

Без всяких размышлений Беллами бросился за дверь. Он вырвал из рук раненого наземника дубинку и тут же пустил ее в дело. Он даже успел нанести врагам существенный урон, но тут на него налетели три наземника, подхватили под руки и практически понесли прочь, обратно ко входу в Маунт-Уэзер. Беллами брыкался, пытаясь освободиться, и кричал:

– Отпустите меня! Я хочу драться!

– Тебя не должны увидеть, – увещевала его одна из женщин, и Беллами почувствовал раскаяние. Опять его занесло!

Он перестал сопротивляться и побежал к двери, окруженный наземниками, которые его защищали. Всего в нескольких шагах от безопасных стен Маунт-Уэзер человек, бежавший справа от Беллами, вдруг с криком повалился на землю. Беллами, обмирая, в ужасе повернулся к нему. Из груди человека текла кровь, но он, вскинув руку, махал Беллами, чтобы тот продолжал двигаться. Беллами послушно со всех ног бросился ко входу в бункер, до которого оставалось лишь несколько футов. Он чувствовал, что преследователи нагоняют его и буквально дышат в затылок. Беллами никогда в жизни так не выкладывался, его ноги горели, а руки, как поршни, ходили на бегу туда-сюда.

Но, прежде чем Беллами скрылся в бункере, вдруг наступила тишина.

– Блэйк, замри, а то я их всех перестреляю, – гаркнул кто-то за его спиной.

Беллами, задыхаясь, остановился, обернулся и увидел группу окровавленных, покрытых ссадинами и синяками колонистов. Они приближались, и дула их пистолетов и ружей смотрели прямо на него. Двое наземников, которые сопровождали Беллами, выступили вперед, поднимая свои копья. Беллами сжимал и разжимал кулаки, его сердце колотилось с такой силой, что сотрясалось все тело.

Вперед вышел колонист в униформе охранника. Это был Барнетт, правая рука Родоса.

– Отойдите в сторону, – скомандовал он двум наземникам, которые стояли между ним и его добычей.

– Не дождешься, – ответил один из них, перекидывая свою дубинку с плеча на плечо.

– Да что для вас значит этот мальчишка? – зарычал Барнетт. – Зачем вам умирать из-за него?

– Чтобы на Земле жили не одни только засранцы вроде тебя, – спокойно сказал наземник. – Двигай отсюда, – кинул он через плечо, обращаясь к Беллами.

Беллами медленно направился к двери. За спиной Барнетта собиралось все больше колонистов с поднятым оружием. Беллами повернулся, чтобы бежать, и услышал два коротких резких звука, а потом глухой стук двух упавших наземь тел. Он вскрикнул, но не остановился и уже поворачивал дверную ручку бункера, когда сзади раздалось:

– У нас твоя сестра.

Беллами застыл. Слова Барнетта словно накинули петлю ему на шею, и грудь сдавило. Медленно повернувшись, он сдавленно спросил:

– Что вы собираетесь с ней делать?

– Для парня, зацикленного на защите сестры, ты слишком легко ее бросил, разве нет?

– Ее жизнь в лагере, – медленно, не понимая до конца, кому он адресует свои слова: Барнетту или самому себе – проговорил Беллами. – Там она начала узнавать, что такое счастье.