Солдаты толпятся вокруг колесницы, щупая двойника Елены. Они прикасаются к деревянным рукам, ласкают мраморный лоб, гладят зубы из слоновой кости, похлопывают по восковым губам, сжимают шерстяные волосы, трут стеклянные глаза.

— Видите, что я имею в виду? — кричит настоящая Елена. — Ваши цари обманывают вас.

Парис не может с собой совладать: он гордится ею, он готов поклясться в этом крылышками Гермеса. Его раздувает от гордости и восторга. У этой женщины есть мужество, есть доблесть и отвага.

«Эта женщина, — осознает Парис, — положит конец войне».

И огромная, теплая слеза ностальгии по прошлому скатывается по его щеке.

— Конец, — объявляю я.

— А что было потом? — допытывается Дамон.

— Ничего. Finis. Спите.

— Нас не проведешь, — мурлычет Дафния. — После этого было много разного. Ты отправилась жить на остров Лесбос.

— Не сразу, — замечаю я. — Семь лет я бродила по свету, и было много замечательных и сказочных приключений. Спокойной ночи.

— А затем ты отправилась на Лесбос, — не унимается Дафния.

— И тогда на свет появились мы, — утверждает Дамон.

— Верно, — подтверждаю я.

Близнецам всегда интересно слышать о том, как они появились на свет. Они никогда не устают от рассказа.

— Лесбийские женщины импортируют свыше тысячи литров замороженной спермы ежегодно, — объясняет Дамон Дафнии.

— Из Фракии, — поясняет Дафния Дамону.

— В обмен на оливы.

— Процветающая торговля.

— Верно, солнышко, — говорю я. — Пора спать.

— И так ты забеременела, — говорит Дафния.

— И у тебя появились мы, — добавляет Дамон.

— И ты привезла нас в Египет.

Дафния дергает меня за рукав, словно за веревочку колокольчика.

— Я появилась первой, не так ли? — говорит она. — Я старше.

— Да, дорогая.

— Вот поэтому я умнее Дамона?

— Вы оба одинаково умные. А теперь я задую свечку.

Дафния обнимает свою папирусовую куклу и говорит:

— Ты действительно закончила эту войну?

— Договор был подписан через день после моего бегства из Трои. Конечно, мир не вернул к жизни мертвых, но по крайней мере Троя никогда не была разграблена и сожжена. А теперь спать — оба.

Дамон говорит:

— Не раньше, чем мы…

— Что?

— Ты знаешь.

— Ладно, — соглашаюсь я, — одним глазком, и сразу же в страну Морфея.

Я неторопливо подхожу к шкафу, отодвигаю полотняную занавеску, и появляется мой крепкий двойник, стоящий среди детских одежд. Она улыбается во мраке. Никогда не устает улыбаться эта женщина.

— Привет, тетя Елена! — восклицает Дамон, когда я передвигаю рычажок на затылке своей сестры.

Та машет моим детям рукой и говорит:

— Вперед, мужи! Сражайтесь за меня!

— Непременно, тетя Елена! — отвечает Дафния.

— Я того стою! — говорит моя сестра.

— Конечно, стоишь! — подтверждает Дамон.

— Вперед, мужи! Сражайтесь за меня! Я того стою!

Я выключаю ее и задвигаю шторку. Подворачивая одеяла, я громко целую каждого близнеца в щеку.

— Я люблю тебя, Дафния. Я люблю тебя, Дамон.

Начинаю задувать свечу — стоп. Пока не забыла —надо исполнить еще одну обязанность. Возвратившись к шкафу, я отодвигаю шторку, достаю из халата перочинный ножик и открываю его. И затем в сгущающейся и влажной египетской ночи я тщательно процарапываю еще одну морщинку на лбу своей сестры, как раз под челкой цвета соли и перца.

В конце концов, важно следить за внешностью.