Я пришла в оружейную раньше, прикидывая, как мне поудобнее сесть.

Как-то однажды еще при жизни папы мы разговаривали с ним обо всем понемножку.

– Для того чтобы делать в жизни поменьше ошибок, – говорил он, – на то, что ты не будешь их делать, не стоит и надеяться! – нужно придавать внимание мелочам. Хочу заметить, что в большинстве своем наши люди как раз этого и не делают. А потом сетуют: вот, мол, не повезло, споткнулся на ровном месте, ни с того ни с сего случилось то-то и то-то. А я мог бы привести тебе десяток примеров, как всего одна лишь невнимательность лишила человека возможности продвинуться по службе, а другому, наоборот, его внимательность спасла жизнь...

Теперь я понимала, что отец пытался научить меня тому, как предупреждать действия людей, недоброжелательных по отношению к тебе, как предвидеть события, каковые обязательно происходят, как бы ты ни пытался от них откреститься.

– Если тебе предстоит важный разговор, – говорил папа, – прикинь, как тебе удобнее сесть. Во-первых, чтобы не уставала спина, не затекали ноги, потому что тебе придет в голову переменить положение тела как раз в ту минуту, когда твой визави вознамерился пуститься в откровения, или, наоборот, замкнуться в себе, или еще как-то проявить себя. Вместо того чтобы не спускать с него глаз, ты будешь думать о своем удобстве и можешь пропустить нечто очень важное. Во-вторых, имеет большое значение то, как падает свет на твое лицо и лицо твоего собеседника. Лучше для тебя садиться спиной к свету. Если же во время беседы тебе предстоит скрывать свои подлинные чувства, лучше вообще постараться сесть так, чтобы на твое лицо падала тень...

Отец говорил много чего интересного, но большинство его поучений я пропускала мимо ушей просто по причине тогдашнего легкомыслия. Я не думала, что это мне когда-нибудь понадобится.

Как бы то ни было, села я все-таки спиной к свету.

Конечно, мне пришлось первой начинать разговор, потому что мой будущий собеседник просто сидел и молчал. Я указала ему глазами на графинчик с ликером. Не знаю, что сказал бы папа, но мама заломила бы в ужасе руки: в твоем-то возрасте! Впрочем, мне ведь не обязательно было пить этот ликер наравне с Исидором, я могла его просто пригубить.

А он стал смаковать напиток, придерживая во рту, как будто долгое время не имел возможности этого делать. Но видимо, все так и было. Хотя по документам Исидор не числился нашим крепостным, он жил вместе с ними в имении и, я думаю, вряд ли имел какие-то привилегии по сравнению с остальными слугами. Такое вот добровольное рабство из чувства долга.

Интересно, в каких отношениях состоял он с Изабель? То есть я ни в коей мере не имела в виду отношения мужчины и женщины, но кем он был в ее семействе? Старым слугой? Другом отца? Оставалось только гадать. Думаю, он вряд ли стал бы со мной откровенничать.

Я вынула из маленького кармашка на юбке розовый бриллиант – таким образом я приготовилась к встрече – и показала его Исидору.

– Это ваше?

Он отрицательно покачал головой:

– Не мое. Это все, что осталось от богатства Изабель де Бренвилье.

– Но это именно вы отдали его моей покойной матушке?

– Если вы, ваше сиятельство, действительно знаете все, то он был отдан в обмен на некое действие, какового госпожа княгиня так и не завершила.

– Я обещаю сделать это за нее, но, так как пока официально я не вступила в права наследницы и, вероятно, не имею права подписи каких бы то ни было документов, придется вам еще немного подождать.

– Я готов ждать сколь угодно долго, если только маленькая принцесса Эмилия не будет подвергаться в вашем доме унижениям и обидам.

– А она им подвергается? – испуганно спросила я, пытаясь сообразить, кто смеет унижать мою сестру?!

– Подумать только, дочь Изабель де Бренвилье – крепостная в холодной России! – продолжал словно сам с собой говорить Исидор.

– Но ведь как раз об этом мы с вами говорим!

Я почему-то покраснела, будто была в этом виновата. Наверное, из-за того, что некоторое время не хотела верить в наличие у меня сестры и что она может бросить тень своим происхождением на имя княжны Болловской...

– Если вы говорите, драгоценность – это все, что у Эмилии есть, то как же вы собирались добраться до Франции, а там потом – на что жить?

– Княгиня Лидия Филипповна обещала выправить для нас паспорта и дать немного денег на дорогу. Этот бриллиант... Он стоит так дорого, что можно было бы выделить для нас малую толику денег...

Он смешался и замолчал.

– Вы хотели еще что-то сказать?

– Только то, что вам следует поместить его в более надежное место. Хранить на себе его просто опасно для вас... В этом доме есть человек, который ни перед чем не остановится...

– Вы знаете, кто это?

– Не знаю, – произнес Исидор с некоторой заминкой. – Но он уже убил двух человек. Теперь это зверь, отведавший человеческой крови, и он не остановится перед следующим убийством... Знаете, ваше сиятельство, я тут на досуге поразмыслил: некто приехал в имение именно за розовым бриллиантом.

– Но кто мог знать о нем, если даже я узнала о драгоценности только вчера?

– Убитая иностранка... она ведь прислуживала вашей матери? А та могла обмолвиться в порыве откровенности...

– Мою маму трудно было бы назвать особой откровенной.

– Это так и есть. Ведь упомянув бриллиант, она не сказала, где его искать. Потому некто, прибывший в имение вместе с англичанкой, прежде всего попытался обнаружить тайник...

А ведь в самом деле, почему никто из нас об этом не подумал? Исидор умница, надо будет мне пересказать его соображения Мамонову.

Мне хотелось как-то приободрить его, сделать что-то приятное...

– Я могу перевести Эмилию в то крыло, где живу я сама и мои гости.

– Лучше не надо, – проговорил Исидор. – В крыле, где находятся комнаты прислуги, сейчас куда безопаснее. К тому же моя комната рядом.

– Мне очень жаль, что по отношению к вашей... воспитаннице была допущена такая несправедливость.

– Вы не виноваты, – вздохнул Исидор, поднимаясь вслед за мной с кресла. – Ее мать была слишком чувственна и легкомысленна. Для нее «ехать за возлюбленным на край света» казалось лишь веселым приключением. К чести вашего батюшки следует заметить, что он ее отговаривал. Предупреждал: это опасно. Изабель не послушалась. Я последовал за ней, чтобы сделать все возможное для предотвращения предсказанной опасности. Но не уберег...

– Что вы, Исидор, тому минуло четырнадцать лет, вольно ли вам убиваться?! Насколько я знаю, не дать Изабель умереть при родах было, видимо, не в вашей власти.

– Бог покарал ее, – промолвил он печально, – и я думаю, слишком жестоко.

– Мне хочется спросить у вас еще кое о чем...