Едва Нечистый заслышал грохот посыпавшейся на веранде со стола кухонной утвари, он тут же понял, что "мирного" ограбления не получится. "Что там еще учудили эти скоты безмозглые", — подумал он зло, с напряжением вглядываясь в темноту ночи. Из экономии свет на самых отдаленных от центра города улицах местные власти давно уже не жгли.

Первым в машину юркнул Женька. Он был трезв, как стеклышко. За ним, стуча от страха зубами, влез Колька. Через долгих пять минут, показавшимися нервничающей компании вечностью, из дома, наконец, вышел Шиляев. С невозмутимым видом, держа под мышкой крест, а в руках икону, он подошел к машине и влез на заднее сиденье, устроившись рядом с Женькой и Колькой.

— Поехали! — сказал он Вовке, как барин кучеру, и сунул в руки ребят образ и распятие. — Держите, пацаны!

Но Нечистый и без его команды уже завел машину. Не включая фар, поехал вверх по улице. Через тридцать метров подобрал стоявшую на стреме на пересечении улиц Зойку. Она единственная, кто не слышал устроенного в доме старухи переполоха. Заметив в руках ребят иконы, с облегчением вздохнула: "Наконец-то все осталось позади", — и плюхнулась на переднее сиденье.

Все также не включая фар, "Жигуленок" выехал за окраину города, подальше от дома старухи.

— Что там у тебя сучилось? — сосредоточенно ведя впотьмах машину, недовольно спросил у Шиляева Нечистый. — Бабку разбудили?

— Ага! — с глупым смешком изрек за спиной Нечистого Шиляев.

Алиферов выехал на ухабистую проселочную дорогу. Пришлось включить фары, чтобы не угодить в какую-нибудь колдобину и не засесть в ней с машиной до рассвета.

— Надеюсь, у тебя хватило ума не показывать старухе свою рожу? — спросил Нечистый. — Она тебя не запомнила?

— Может, и запомнила, — интригующим тоном изрек Шиляев. — Да теперь уж никому не скажет.

Нечистый сразу смекнул, что кроется за словами наркомана, но, не смея поверить в свою догадку, на всякий случай спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

Сашка выдержал эффектную паузу, хвастливо изрек:

— То, что слышал. Грохнул я эту старуху!

Все сидевшие в машине сообщники испытали шок. У Женьки заныло, засосало под ложечкой, а потом, будто все внутренности ухнули куда-то вниз. Колька почувствовал спазмы в желудке. Сдерживаемая весь вечер тошнота вдруг разом подступила к горлу, и он сейчас хотел только одного: высунуть голову в окно и вырвать — вырвать пивом, водкой, мутившей душу анашой, и диким страхом, который вселился в него с той самой минуты, как Нечистый предложил забрать из дома бабки иконы. Зойка вообще потеряла дар речи, а Алиферов резко надавил на педаль тормоза.

— Ты ее замочил? — визгливо переспросил он и вдруг заорал: — Да ты совсем дурак!

Колька воспользовался моментом, выполз из машины и стал рвать прямо на дорогу, освобождая раздутый желудок от накопившейся в нем теплой горьковатой слизи.

— Сам ты дурак! — заорал в ответ Шиляев. — Я вас всех спас! — Он действительно считал, что так оно и есть, и вместо упреков со стороны Нечистого заслуживает только благодарность. — Я нос к носу столкнулся с бабкой. Она меня запомнила, и если бы я не замочил ее, то сидеть нам всем завтра в кутузке.

Эти слова мгновенно разъярили Нечистого.

— Ах, ты спаситель наш! — тоном, не сулившим ничего хорошего изрек он, выскочил из машины и, открыв дверцу, выволок на дорогу Шиляева. — Спас, говоришь? — Мощный удар снизу в челюсть поверг Сашку наземь, но он умудрился вскочить и тут же получил еще один удар, который отбросил его на обочину в пожухлую траву. — Ты же всех нас в "мокруху" втянул! — Алиферов приблизился к повергнутому Шиляеву и со всего маху пнул его ногой под ребра. Жесток был Нечистый. — Мне же теперь из-за тебя козла минимум пятнадцать лет на зоне корячиться! — Новый удар по ребрам. — Я же три месяца, как "откинулся", падло! На! На!..

Град ударов посыпался на Сашку. Тот не сопротивлялся. Лишь закрыл голову руками и повернулся на бок, подставив Алиферову спину.

До смерти забил бы бывший "зек" наркомана, если бы не Зойка. Она уже спешила на помощь мужу. Подбежав к Нечистому, оттолкнула его и, урезонивая, зашипела:

— С ума сошел, Вовка! Нашел время затевать свару! Бежать надо подальше от этих мест, пока нас менты не застукали!

Вспышка бешенства у Нечистого точно так же внезапно прекратилась, как и возникла. Он презрительно сплюнул в сторону Шиляева и, резко повернувшись, направился к машине. Долженкова была права. Нужно уходить.

— Поехали, урки! — сказал он, с угрюмым видом усаживаясь в "Жигуленок".

Колька с пустым желудком свеженький уже сидел на своем месте. Оба парня, на чьих глазах только что разыгралась жестокая сцена, подавленно молчали.

Долженкова помогла мужу подняться. Пока супруги шли к машине, Шиляев опирался о Зойкино плечо. Нечистый расквасил ему лицо и здорово отбил внутренности.

— Поменяйтесь местами! — приказал Алиферов супругам, когда они подошли к автомобилю. Ему было бы неприятно, если за его спиной сидел избитый им наркоман и дышал ему в затылок ненавистью.

Чета беспрекословно выполнила указание главаря, и машина тронулась с места.

Сделав солидный крюк по полям, автомобиль вновь въехал в город. Было около часу ночи, лишь одинокие коты да собаки шныряли в закоулках. К дому супругов Нечистый подъезжать не стал, не хотел, чтобы кто-нибудь из соседей случайно обратил внимания на его машину. Не прощаясь, парочка выскользнула из машины на одном из перекрестков частного сектора и растворилась в темноте.

— Ладно, пацаны, не переживайте! — с напускным весельем сказал Нечистый, когда "Жигуленок", минуя пост ГАИ, выехал на центральную, ярко освещенную огнями улицу. — Вы здесь ни при чем. Виноват во всем Сашка. Он убил старуху, ему и отвечать. Так что забудьте о том что было. Может быть, все еще образуется… И держите языки за зубами, не то… — в тоне Алиферова звучала угроза, — в общем, худо вам будет…

Вскоре Женька и Колька соскочили у знакомого перекрестка и разбежались по домам.

Вера Андреевна не спала. Она отлично слышала, как Женька открыл своим ключом входную дверь, а потом, не зажигая света, прокрался в свою комнату. Чтобы не поднимать лишнего шума, который мог бы разбудить мужа и младшего сына, дождалась, когда Женька уляжется, затем тихонько встала, вошла в комнату сына и включила свет. Парень притворялся спящим.

Похожи они были — мать и сын. Те же темные волосы, то же удлиненное чистое лицо, тот же нос с горбинкой, кроткие карие глаза, даже ямочки на щеках и те одинаковые. Только подбородок у Веры Андреевны по-женски округлый, да поупитаннее она сына. Ну и старше, понятно, Женьки на двадцать три года. Однако моложава, ухожена, стройна.

Вера Андреевна прикрыла дверь и негромко сказала: