Валерка искоса посмотрел на него: «Влюблен он в нее, что ли?»

Подошли к городку и рассыпались в разные стороны. Валерке оказалось по пути с Балабановым и Шехерезадой. Девушка подхватила его под руку и, призывно заглядывая в глаза, смеясь спросила:

– А почему ты, Валерий Немировский, со мной не знакомишься? Я все жду, жду, когда ты соизволишь узнать мое имя, а ты молчишь.

– Как же тебя зовут? – спросил он, улыбаясь и ощущая тепло ее прижимающегося сильного тела.

– Эльвира Караева. Рада наконец-то состоявшемуся знакомству.

– Ох, Валерка, держись от Эльки подальше. Она тебе вмиг голову заморочит. У этой все разговоры только про любовь, – предостерег Колька, идущий рядом.

– Да я и сам не против поговорить о любви, – рассмеялся Валерка, чувствуя, что напряжение, связанное с переездом в этот провинциальный городок, покинуло его окончательно. В эту минуту он осознал: ему здесь нравится.

Дальше время не пошло, а полетело. Дни сменяли друг друга, и каждый приносил что-то новое. Жизнь в маленькой старой школе кипела. Постоянно проходили какие-то собрания, диспуты, вечера, концерты, соревнования, а всему этому предшествовали репетиции и тренировки. Валерка возвращался домой не раньше пяти вечера, и к этому моменту желудок уже забывал о съеденных восьми школьных котлетах по семь копеек за штуку, поэтому он со зверским аппетитом набрасывался на мамин обед. Мама все еще не могла найти работу, сидела дома и баловала своих мужчин кулинарными изысками. Затем Валерка спешно делал уроки и к семи часам спешил на секцию вольной борьбы, которая располагалась рядом, в доме офицеров. Там он сдружился с Колькой Балабановым и Костей Потаниным. С Костей, как ни странно, у них оказалось много общего, и дружба крепла с каждым днем.

Тот период времени у Валерки слился в один яркий незабываемый миг. А отдельные моменты врезались в память особенно отчетливо.

Это был вечер, посвященный дню рождения комсомола. За праздничным концертом – школьная дискотека. Валерка сидел в зале и веселился вместе с одноклассниками, слушая веселый каламбур Балабанова по поводу каждого выступающего. Концерт вела Эльвира. Вот она сделала многозначительную паузу и объявила:

– А сейчас наш заключительный номер. На сцене любимцы публики! «Танго» в исполнении Русановой Ольги и Потанина Константина.

– О, я умолкаю и предаюсь эстетическому наслаждению, – прошептал Колька.

Зал взорвался аплодисментам, кто-то даже свистнул, чем вызвал явное неудовольствие зашикавших учителей.

На сцене появились Ольга и Костя. Валерка затаил дыхание, пораженный магнетизмом, который исходил от этих двоих. Его удивило все: вызывающе смелое платье Ольги, чистота исполнения, взгляды, которые танцоры бросали друг на друга. Казалось, время растворилось в музыке и танце. Валерка не сводил глаз с обнаженной спины девушки. Красно-черное платье обтягивало ее тонкий стан, словно вторая кожа. «Даже если бы она была абсолютно голой, вряд ли было бы лучше», – прошептал рядом Колька. Валерка дернулся, ему захотелось придушить чересчур разговорчивого друга. Но Колька был прав. Казалось, платье ничего не скрывало, оно выставляло напоказ все: удивительно-красивую спину, обнаженные изящные руки, длинные стройные ноги, мелькавшие в разрезах юбки. Валерка не мог не смотреть, как по-хозяйски уверенно лежала на талии девушки рука партнера, как смотрели эти двое друг на друга, словно в зале, кроме них, никого не было.

Валерка отчего-то возненавидел их обоих. Он не смог дождаться окончания выступления и выскочил из зала. Не оставалось душевных сил даже зайти в раздевалку. Его душили слезы, и он испугался, что окружающие могут заметить его состояние. Если бы ему в эту минуту попался Потанин, наверное, он убил бы его. Костя не смел прикасаться к Ольге, словно это была его собственность. Не смел! Валерка выбежал из школы в одном свитере, слыша, как за спиной восторженно ревет зрительный зал.

Шел дождь. За пятнадцать минут, которые потребовалось на дорогу до дома, он вымок и остыл. Когда, прячась от мамы, проскочил в свою комнату, на ходу стаскивая мокрый свитер, почувствовал, что сил не осталось даже на злость и слезы. Он упал в мокрых джинсах на кровать, уткнулся в подушку и с ужасом подумал: «Я влюбился. И кажется, без малейшей надежды на взаимность».

Через неделю Евдокия Васильевна, учительница литературы, восторженная до экзальтированности, влюбленная в свой предмет, сообщила им на последнем уроке:

– Ребята, я решила, что к Новому году мы должны подарить школе спектакль, и хочу, чтобы это был мой любимый Островский. «Снегурочка»!

Класс заволновался, загудел, а учительница, сверкая счастливыми глазами, продолжила:

– Действующих лиц много, ролей хватит всем. Правда, главным героям придется много учить. Но я бы хотела, чтобы это было не наказанием, а удовольствием. Итак, Снегурочка – Оля Русанова. Думаю, вы со мной согласитесь. Коса, внешность – все соответствует. Лель – Костя Потанин, Мизгирь – Немировский Валера, а Купава – Эльвира Караева. Возражений нет? Вечером прошу на первую читку.

По дороге домой обсуждали предложение учительницы. Колька как всегда разглагольствовал.

– Евдокия – тетка, конечно, ничего, но о чем она сейчас думала? Заканчивается полугодие, у всех полный завал, нужно исправлять, а она со своими репетициями… Смешная!

Костя с Валеркой его поддержали, Эльвира была с ними не согласна, доказывая, что школьный театр – это здорово, а времени, его всегда не хватает.

– Оль, а ты чего не высказываешь своего мнения? – дернул ее за рукав куртки Колька.

– А мне как-то все равно. Нужно, значит, будем репетировать, – пожала она плечами.

– Ты какая-то в последнее время странная, – изумился Колька. – Настоящая Снегурочка, равнодушная ко всему.

Девушка грустно улыбнулась и ничего не ответила.

Начались репетиции. Роли были подобраны соответственно характерам ребят, да и отношения героев напоминали сложившуюся ситуацию. Валерке все время казалось, что он играет самого себя. Это немного пугало. Ему нравилась Эльвира, простая, очень естественная в своих желаниях и стремлениях, но неумолимо тянуло к Ольге, загадочной и холодной. В сказке Островского происходило фактически то же самое.

Репетировали охотно, с азартом. Поэтому, когда однажды репетицию отменили по каким-то причинам, артисты даже расстроились. Парни втроем, не торопясь, брели домой. Ольга осталась в школе на собрании комсомольского актива, Эльвира убежала в музыкальную школу. Стояла ясная, морозная погода середины декабря. Снега выпало мало, его уже примяли на тротуарах, а дороги и вовсе были сухими.

– Зимы хочется нормальной, – вздыхал Николай, – чтоб мороз трещал, снега по колено, вьюга завывала. Как в Сибири. Вот когда мы служили в Забайкалье…

– Не начинай, – осадил его Костя. – То ты плакался, что тебя там комары живьем съедали, а теперь зимы сибирской просишь. Достал.

– Нет, но Новый год без снега – это же ненормально, – продолжал возмущаться Колька, словно не слыша друга.