Женщина вынула из лужи рубашку, отжала, потом встряхнула, критически взглянула на рукава и принялась снова полоскать ее.

– Что они сделают?

– В клетку посадят, – безразличным голосом ответила женщина-кошка. – А если лень разбираться, могут и сразу пристрелить.

Майка попыталась представить ее за решеткой и не смогла. Эта женщина скорее умрет, чем позволит запереть себя в клетке.

После третьего споласкивания женщина решила, что ее рубашка достаточно отстиралась. Она развесила ее на железных скобах, торчащих из стены туннеля, и взялась за брезентовую накидку.

– Ты поэтому сказала про свет, – вспомнила Майка ее загадочную фразу. – Поняла, что при свете ламп охранники увидят кровь.

– Соображаешь, – женщина-кошка одобрительно усмехнулась. – Но все равно лучше идти не поодиночке, а в группе. Когда много народа, охранники спешат, досматривают уже не так внимательно, да и вопросов задают меньше. Сейчас народа на платформе немного, да и челноков нет, но скоро начнут подтягиваться. Белорусская-радиальная, конечно, не такая процветающая, как ее «близняшка», принадлежащая Ганзе, но все равно станция весьма богатая, сюда со всего метро торгаши тянутся. Вот мы и пройдем вместе с ними. Подождем. Да и одежда моя как раз просохнет. Ты пока можешь подремать, если хочешь.

– Не буду, – хмуро ответила ей Майка, но все-таки уселась на землю, прижалась спиной к набитым песком мешкам и закрыла глаза.

* * *

Когда до Белорусской, по прикидкам Гончей, оставалось около семисот метров, впереди показались отблески пламени.

«Сигнальный костер? Но пламя подозрительно раскачивается из стороны в сторону. Нет, на костер не похоже».

Никто, кроме Гончей, не заметил огненных бликов, хотя непривычные к туннелям шакалы настороженно вглядывались в темноту. Они прошли еще десять шагов. Целых десять шагов! Лишь тогда ковыляющий слева от Гончей Патлатый дернул Прыща за рукав.

– Эй, глянь. Чего это там впереди?

«Факел», – мысленно ответила Гончая. Еще она могла добавить, что навстречу движутся два человека, судя по походке, немолодой мужчина и женщина или подросток, но промолчала.

Прыщ погасил фонарь, которым освещал себе путь, и несколько секунд пялился на мерцание приближающегося факела.

– Вроде бредет кто-то, – наконец неуверенно сказал он. – Зашухериться надо.

– А куда? – Патлатый растерянно оглянулся.

Совсем недавно они миновали глухой бетонный тупичок, около полутора метров глубиной, где прежде располагались силовой щит с несколькими рубильниками и ныне раскуроченная распределительная коробка. Там вполне можно было укрыться, но шакалы, видимо, уже напрочь забыли об этом тупичке или попросту не заметили его.

Прыщ недовольно пожевал губами. Гончая живо представила, как мечутся у него в мозгу ускользающие мысли. Наконец мыслительный процесс завершился, потому что шакал снова зажег свой фонарь.

– Значит, так! – объявил он. При этом правая рука бандита скользнула к поясу и выхватила висящий на нем нож. – Сейчас тихо идем вперед. И чтобы ни звука мне. Ясно? Иначе сразу прирежу.

Он угрожающе помахал клинком перед глазами пленниц. Малая ничего не ответила, а Гончая согласно кивнула.

На этот раз вперед выступил Патлатый. Гончая поняла, что Прыщ отвел себе роль замыкающего. Она выждала, когда тот окажется за спиной, и, развернувшись, ударила его коленом между ног. Прыщ сложился пополам, как перочинный нож, вытаращил глаза и захрипел. Электрический фонарь упал на землю, но не разбился, лишь откатился в сторону. А нож Гончая сама легко выхватила у него и, взмахнув связанными руками, чиркнула лезвием по прыщавому горлу. Хрип повторился, но на этот раз к нему добавился булькающий звук крови.

Прыщ еще шатался на подгибающихся ногах, а Гончая уже развернулась к Патлатому. Он тоже начал поворачиваться, привлеченный странными всхлипами напарника, но не успел и осознать, что происходит, потому что нож, который Гончая сжимала в руках, вонзился ему в основание шеи. Оба тела повалились на землю практически одновременно. Но задача не ограничивалась расправой с похитителями, нужно было еще многое сделать, а времени оставалось в обрез. Через минуту-другую приближающиеся путники с факелом обнаружат лежащие на путях трупы. Гончая перевела взгляд на малую. Та смотрела на нее выпученными глазами, часто и глубоко дышала, открывая рот, словно только что вытащенная из воды рыба.

– Подбери фонарь, – приказала она.

Спутница молча повиновалась. Уже хорошо.

– Свети сюда. Держи нож. Теперь режь мою веревку.

Гончая могла освободиться и без посторонней помощи, причем гораздо быстрее. Последнюю команду она отдала исключительно ради самой девчонки, чтобы та не попыталась сбежать. Ищи ее потом. К тому же любое соучастие сближает, а ей непременно нужно сблизиться с малой.

Девчонка, видно, никогда не держала в руках ножа. Гончая еле дождалась, когда та перепилит стягивающую ее запястья веревку, после чего сняла с шеи Патлатого одолженную шакалам холщовую торбу и принялась набивать ее содержимым их карманов.

– Зачем? – раздалось за спиной. Первый страх прошел, и малая решилась заговорить.

– Что зачем? – не прерывая своего занятия, спросила Гончая.

– Зачем ты их убила? Зачем тебе их вещи?

– Вещи, чтобы продать. А зачем убила… Сама догадайся.

Шакалы, специально нанятые ею для одноразовой грязной работы, были обречены с самого начала. Убийство похитителей должно было сделать Гончую спасительницей в глазах маленькой пленницы. Но сделало ли?

– Они хотели меня продать, а тебя убить и ограбить, – неожиданно сказала девочка.

Гончая на мгновение замешкалась. Она не исключала такого варианта и была готова к нему.

«Но откуда малая может знать истинные планы шакалов?! Над всеми странностями поведения девчонки нужно будет как следует поразмыслить. Не сейчас – позже. Сейчас на это нет времени».

Опустошив карманы похитителей, Гончая побросала все, что там нашла, в дорожную торбу, а рисунки малой, извлеченные из-за пазухи Патлатого, пристроила сверху. Кроме пары выточенных из напильников самодельных ножей да подобранного малой аккумуляторного фонаря у шакалов не оказалось при себе ничего стоящего. За остальное барахло не выручить и нескольких патронов. Нищий, голодный сброд. Неудивительно, что они с такой жадностью схватились за предложение похитить девчонку.

Гончая наняла их на Новокузнецкой, считавшейся вместе с двумя смежными станциями настоящим бандитским притоном. Там всегда было полно разного отребья, готового за плату зарезать собственную мать, но именно такие жадные и беспринципные исполнители требовались ей для предстоящего дела.

Из туннеля со стороны Белорусской уже донеслись неразборчивые голоса. Ходоки приближались. Пора было убираться, они с малой и так задержались.