— Это очень важное для журнала интервью, и если ты хорошо его проведешь, оно войдет и в зарубежные версии, — объяснила Мэри. — Если интервью не получится, издатели вряд ли захотят дальше работать с твоим блогом, как считаешь?

— Вряд ли, — согласилась я с ощущением противной тошноты под ложечкой.

— Слушай, никто не ждет от тебя шедевра на Пулитцеровскую премию; поезжай и поговори с человеком. Есть много гораздо худших способов провести неделю в марте. Ты получаешь полностью оплаченную поездку в Лос-Анджелес, включая все расходы, плюс тебе еще и заплатят. Усвой это, иди покупай бикини и возьми интервью у красавца мужчины. — Мэри жестом предложила мне выметаться из кресла. — Жду тебя через две недели. И не запори поручение.

Я ощутила на плече чьи-то костлявые пальцы и нерешительно поднялась с сиденья. Пусть это окажется Смерть, взмолилась я про себя, собирая свитера, перчатки и пальто.

— Нельзя ли побыстрее? — послышался презрительный голос — явно от обладательницы костлявой хватки. — У меня работы хватает.

— А, это ты, Сисси, — сказала я, стараясь не выдать разочарования.

Она, конечно, костлявая, как смерть, но куда опаснее.

— И затем, словно мне еще мало было, она напрямую сказала — меня посылают, потому что я дилетант. — Я уронила голову на стол в «Закусочной Скотти» (через дорогу от нашего дома), перевернув томатный соус на картошку Дженни. — Вот как по-твоему, это не оскорбление?

— Значит, так. Во-первых, ты ведь действительно не профессионал, правильно? — Пожав плечами, Дженни побулькала своей диетической пепси. — Ну, ты раньше не брала интервью? А во-вторых, эй, послушай, ты летишь в ЛА в субботу?

— Да, — начала я. — Но…

— Помолчи. Дай сказать. — Дженни подняла руку. — Тебе платят за то, что ты летишь в солнечный жаркий Лос-Анджелес из промозглого гадского Нью-Йорка в марте, чтобы взять интервью у самого офигенного мужика во Вселенной, который особо оговорил, чтобы прислали именно тебя. И тебе за это еще и платят! Я лично здесь ничего плохого не вижу. Это огромный прорыв в твоей карьере — интервью с такой звездой! И ты летишь в ЛА! С красавцем всех времен — и в Лос-Анджелесе!

— Мне уже понятно, что ты нашла в этом пару положительных моментов, — нахмурилась я, глотая горячий шоколад. — Да, я веду себя как плаксивая корова, но чем больше об этом думаю, тем меньше мне нравится вся затея. Не хочу воспользоваться потрясающей возможностью напортачить по-крупному. Я никого не умею интервьюировать, не говоря уже о голливудском супержеребце. И я совершенно не желаю целую неделю париться в Лос-Анджелесе в одиночестве. По крайней мере сейчас…

Я не закончила фразу, уставившись в чашку горячего шоколада, сокрушенно сознавая, что говорю совершенно не то.

Дженни покачала головой:

— Ага, значит, ты за это не берешься, и пропал мой единственный шанс познакомиться с Джеймсом Джейкобсом? Да и в Лос-Анджелес наведаться нелишне будет. — Она ткнула в мою сторону вялым брусочком жареной картошки. — Если ты откажешься из-за того, что только что вернулась в родные алексовские трусы, я на тебя серьезно рассержусь.

— Во-первых, я не это имела в виду, — соврала я, пододвигая тарелку с картошкой поближе к себе. Мне в целом нравится, когда Дженни буквально читает мои мысли, что бы ни лепетал мой рот, но иногда это раздражает. — А во-вторых, когда это ты была в Лос-Анджелесе? И в-третьих, поехали вместе?

— Во-первых, с удовольствием, во-вторых — несколько лет назад, я тебе рассказывала, но ты же никогда не слушаешь, и в-третьих — именно это ты имела в виду, и это не причина, а фигня.

— Я не то чтобы не хочу ехать… По крайней мере не только из-за Алекса… Но я же буду по нему скучать! Мне же будет грустно!

— Ну да, ну да! — Во взгляде Дженни ясно читалось: «Не делай из себя посмешище». — Ты боишься, что он пойдет налево?

— Конечно, нет, — передернула я плечами. Такая мысль действительно приходила мне в голову. — Просто сейчас у нас все очень хорошо… С другой стороны, раньше тоже было хорошо, а потом помнишь, что случилось?

— Ну, Энджи, — сказала Дженни. — На этот раз все по-другому. Любому дураку видно — между вами все серьезно.

— А раньше что, шутки были? — спросила я. Я всячески старалась не думать об этом целыми днями — и вот, проговорилась. — И все равно он ушел. И занимался черт знает чем бог знает с кем. Вот я уеду, и он опять начнет гулять со своими друзьями и… ну, ты поняла. Он же красавец!

— Ага, поэтому проехали, привет! Он не станет тебе изменять, потому что любит тебя.

Дженни показала на меня картофельной соломкой, облитой кетчупом.

— Он этого не говорил.

— А ты говорила?

— Нет.

— Ты его любишь?

— Да.

— Ха, значит, ты об этом думаешь, но не говоришь? Хочешь и молчишь?

— Ну да.

— А тебе не кажется, что он думает так же, просто не говорит? — сказала мудрая Дженни.

— А вдруг я скажу, а он решит, что я тороплю события, и снова меня бросит? — возразила я.

— Тогда не говори. — Дженни подняла ладони. — Или скажи. Как хочешь.

— Хм… — Пока я задумчиво грызла одну соломку, Дженни успела умять целую горку. — Ты туда в отпуск ездила?

— В Лос-Анджелес? — уточнила Дженни с набитым ртом.

Я кивнула, стараясь не глядеть на ее раздувшиеся от полупрожеванной картошки щеки. Несмотря на свою красоту, Дженни порой бывает просто отталкивающей.

— А, ты меняешь тему! Ладно, не смейся, но до того, как я поставила себе целью стать новой Опрой, а чертова Тайра Бэнкс меня опередила, я решила, что будет нелишне сыграть какую-нибудь рольку. Я пожила в Лос-Анджелесе свой, так сказать, пилотный сезон, но оказалось, что это не мое, и я вернулась в Нью-Йорк. Съездить в Лос-Анджелес повидать друзей было бы интересно. Может, мы поселимся в отеле «Голливуд»? Я возьму неделю отпуска, и ты обязательно познакомишь меня с Джеймсом Джейкобсом!

— Ну-ну, это уже слишком. — Я не удержалась от улыбки. — И даже не пытайся сменить тему — это моя прерогатива. Ты ездила в Голливуд, чтобы стать актрисой?

— И стала богиней экрана, но Западное побережье не для меня. — Дженни покачала головой. — Слушай, хватит об этом, а?

— Да пожалуйста. Только я не могу представить, чтобы ты исполняла чью-то роль, кроме Дженни Лопес, — сказала я.

— Это главная роль моей жизни. — Дженни изобразила рука: си барабанную дробь. — Ты ведь имела в виду меня, а не ту, другую? Иначе придется устроить тебе взбучку!

— Нет, в тебе больше от кинодивы, чем в ней, — согласилась я. — А что за «Голливуд»?

Дженни помахала пожилому бармену с серебристыми волосами.

— Сестринский отель. В Нью-Йорке это «Юнион», в Лос-Анджелесе — «Голливуд», в Вегасе — «Стрип», что-то такое в Париже, не помню. Скотти, можно нам еще картошки?