за главный приз ООН. Сумеет ли она убедить этого старого тигра в необходимости закрыть станцию?

– Камал, мы с вами знакомы не один год, – Вера приступила издалека. – Я проходила стажировку в вашей научной лаборатории. Мы часто обменивались опытом с индийскими коллегами. Во многом наши интересы совпадают.

– Все так, госпожа Вера. Я ценю наши отношения и с уважением отношусь к российским коллегам.

– И мы благодарны за это! – улыбнулась Вера. Они шли по дорожке из мягкого гравия, который слегка шуршал при ходьбе. Камал повернул голову и мягко спросил:

– Так что привело вас на мою станцию, Вера? Не могу поверить, что такой занятой человек, как вы, преодолеет путь в десятки километров лишь ради личной встречи со стариком Камалом.

Вера замешкалась. Как сказать человеку, который десятки лет своей жизни отдал этой станции, что ее придется закрыть?

– Камал, вы знаете, как важен для нас, землян, проект терраформирования. Если это удастся, миллиарды людей обретут здесь вторую Землю. Наши потомки будут купаться в марсианских озерах и пить воду из марсианских источников. Они будут выращивать марсианские фрукты и овощи и пасти скот на цветущих марсианских лугах. В нашей системе появится вторая кислородная планета, столь же гостеприимная и приветливая к своим обитателям, как старушка Земля…

Вера слегка запыхалась. Ее глаза блестели, а голос дрожал. Камал невозмутимо шел рядом, лишь изредка щелкал длинными тонкими пальцами. Его темно-вишневые глаза загадочно мерцали на лице цвета золотистого оливкового масла.

– Чем для вас лично стал этот проект? – неожиданно спросил Камал.

Вера вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и приветливо улыбнулась.

– Мои родители отдали ему всю жизнь. Я тоже живу и работаю во имя этой высокой цели. Из поколения в поколение каждый землянин, для кого Марс станет домом, будет вносить свой вклад в создание на этой планете годных для органической жизни условий. Иначе никак.

– Вы считаете, что разумно тратить людские и денежные ресурсы на мечту, которая никогда не станет реальностью? – поднял густую бровь Камал. – Нам придется создать и удерживать атмосферу, пригодную для существования без скафандра.

– На Марсе много сухого льда, – прервала его Вера. – Мы построим систему линз и зеркал на орбите планеты. Они сфокусируют солнечный свет на полюсах, сухой лед растает.

– Здесь недостаточно азота.

– Азот есть на Плутоне и в атмосфере газовых гигантов.

– На доставку нужного количества азота уйдут сотни лет.

– Человечество уже стоит на пороге создания двигателя, способный разогнать корабль до скорости, близкой к скорости света.

– В этой программе, Вера, слишком много «если» и «когда», – покачал головой Камал.

– Вы не верите в наш проект, – упрекнула Березкина.

– Не верю. Я считаю экопоэзис с его замкнутыми экосистемами, созданными внутри куполов, как у нас сейчас, наиболее реальным и этичным по отношению к красной планете. Не стоит мечтать о несбыточном, Вера. Нужно сосредоточиться на том, что у нас есть и развивать это. На Марсе еще полно места для новых куполов. Есть тысячи планет в этой и других системах, где можно вполне комфортно жить, не замахиваясь на такие нереальные проекты, как терраформирование. Человек не может переделать другие планеты под свои нужды. В конце концов, я уверен, есть и другие формы жизни во Вселенной. Им может не понравиться то, во что мы собираемся превратить чужие миры.

Вера набрала воздуха, медленно выдохнула и продолжила.

– Камал, наш проект щита на Фобосе близок к завершению. Мы закончили строительство и собираемся испытать щит в ближайшее время. Но у нас не хватает энергии. Если закрыть пару станций и перевести их ресурсы на питание щита, у нас все получится. Солнечный ветер не будет выдувать марсианскую атмосферу, и мы сможем приступить к следующему этапу проекта особого значения.

– Я верю, что вы затратили много сил на строительство плазменного щита, Вера. Но я не могу закрыть свою станцию, где живут и работают тысячи людей, ради вашей призрачной цели. «Бомбей» продолжит работать. Возможно, вам удастся уговорить ООН сократить наше финансирование. Но и в этом случае у меня есть источники, откуда мы можем взять деньги. Прямо под нами грунт красной планеты, богатый залежами полезных ископаемых. Их хватит не на одно поколение марсиан, которые живут и работают под этим куполом.

– Может, вы все же подумаете над моим предложением? Скажем, неделю. Обещаю: мы найдем вашим людям место для жизни и работы на территории других станций.

– Мне не нужна неделя. Мой ответ: нет.

Вера опустила голову. Ничего не вышло. Потратила полдня на поездку, а результат нулевой. С чего вдруг она решила, что такой хитрый и опытный человек пойдет на уступки?

– Там, на поверхности, уже темно. Давайте я отправлю с вами сопровождение? – Камал дал понять, что разговор закончен.

– Нет, доберусь сама, – ответила Вера, прошла вперед и обернулась: – Спасибо, что уделили время, господин Райан.

– Не стоит благодарности, госпожа Березкина!

Камал чуть склонил голову, развернулся и зашагал в сторону администрации, которая на станции «Бомбей» выглядела, как индийский храм с куполами и скульптурами на фасаде.

Вера ускорила шаг и направилась к шлюзовой камере, возле которой оставила свой марсоход. Темнеет, значит, температура упадет до минуса шестидесяти. Скафандр защитит ее от холода, но ехать против леденящего ветра неприятно. Вера добежала до шлюза, нашла свой скафандр и быстро оделась.

– Может, отправить с вами пару охранников, госпожа Березкина? Спутник показывает, что на плато бушует ветер, – участливо спросил охранник шлюза, одетый в облегающий алый комбез.

– Нет, я знаю дорогу, а в скафандре ветер не страшен.

– Я сообщу на «Заслон» о вашем отъезде.

Вера, упакованная в плотный скафандр и шлем, вышла из шлюза и посмотрела в ночное марсианское небо. Звездные россыпи блестящим ковром покрыли черный небосвод, одарили бурую марсианскую землю нежным расплывчатым светом. Веру охватил восторг и упоение перед величием Вселенной. Сколько там, в небе, неизведанных миров. Сможет ли она когда-нибудь побывать за пределами Солнечной Системы? Космос манил и притягивал ее душу неисчерпаемым величием. Человек – песчинка среди миллиардов лет истории Вселенной. Что значит ее, Верина, жизнь для необъятного космоса?

Она вздохнула – стекло шлема чуть затуманилось и села в марсоход. Путь назад пролегал среди темных равнин. Колеса бежали по марсианскому грунту, фары рассекали густую мглу желтым светом. Вера летела вперед, к родному «Заслону». Ее тело, укутанное в скафандр, обдувал пронырливый марсианский ветер. Ткань скафандра слегка трепетала, песчинки грунта мошками бились о стекло шлема. Вера крепко держала руль и уверенно вела марсоход вперед. Еще немного – и она будет дома. Сделает себе чай, листья которого