У него была фигура домушника — тонкая и гибкая, сходство дополняло то, что весь он был в черном, даже водолазка до подбородка. Сильно вьющиеся волосы придавлены банданой — светлый карамельный оттенок. Глаза были закрыты круглыми очками с бутылочно-зелеными стеклами, хотя все равно видны. Я готов был поклясться, что они тоже зеленые.

Вдруг он слез с подоконника — будто стек — и двинулся ко мне. По мере его приближения во мне начала расти волна паники. Я был уверен, что стоит ему ко мне прикоснуться, и я или упаду в обморок, или буду орать, пока он не свернет мне шею.

Демон меня не тронул. Просто забрал из рук растение и несколько секунд разглядывал в упор, сдвинув очки на лоб. Я оказался прав — глаза были зеленые, но очень светлые. Как крыжовник. При недостаточном освещении радужки тускло поблескивали, отражая скудный свет двух светильников. Лицо на фоне черной одежды казалось призрачно-белым, этакие интеллигентные черты садиста-библиофила. Что бы ни говорила Триш, он не выглядел безопасным. Нет, совсем не выглядел.

Потом он унес цветок на столик, мурлыча еле слышно: «Девочка моя, красавица…». Когда мои руки освободились, стало хуже — кажется, обнимая цветок, я почему-то чувствовал себя защищенным. Но на время Демон будто забыл про меня — он действительно неравнодушен к комнатным растениям, это же надо…

— Пат Дориан звонила мне, — сказал он, все еще поглаживая пальцами листья монстеры. — Чтобы я случайно тебя не убил, прежде чем узнаю цель визита.

У меня внутри произошел микровзрыв из облегчения и наоборот. Святая Триш, так рискует из-за меня…

— Вы давно знакомы?

— Всю жизнь, — промямлил я.

— Она что надо.

Интонация мне не понравилась — будто он имел в виду не только ее риэлторские заслуги. В другое время я почувствовал бы привычное отвращение к Триш, если бы не события последних часов.

— Ваш друг Монтроуз хочет моей смерти, — сказал я наконец, чтобы покончить с этим. Демон выглядел удивленным, даже отвлекся от цветка и начал внимательно меня рассматривать.

— Интересно… И что ты не поделил с Монти?

— Меня зовут Майк НОРМАН, — повторил я с нажимом.

Демон вскинул брови и подошел еще ближе, чтобы рассмотреть еще лучше.

— О-о-о, это меняет дело. У твоей семьи с Монти были сложные отношения. Боюсь, что это уже дело принципа, Майк Норман, и он не успокоится, пока ты жив. Вряд ли тебе кто-нибудь может помочь. Даже я.

От страха меня начало подташнивать. Я нащупал за собой зачехленное кресло и опустился на край.

— Я пришел сюда только потому, что вы — мой последний шанс, — сказал я негромко, вспомнив последние слова Триш. — Иначе я никогда бы вас не побеспокоил. И даже если моя жизнь не имеет никакого значения, что естественно, могу ли я понадеяться хотя бы на совет? Ведь никто не знает Монтроуза лучше вас.

Демон долго смотрел на цветок, и я подумал, что наживка прошла вхолостую. Наконец он поднял на меня глаза и сказал:

— Ты, наверное, неплохой адвокат, Майк Норман. Видишь ли, Монти — личность сложная и многогранная.

По его голосу я даже не мог понять, шутит он или нет.

Он подошел совсем близко, дотронулся до моего галстука, до лацкана пиджака, и я подумал, что умру прямо сейчас, и это будет здорово. Я никогда не видел вампира так близко.

— И вряд ли мне пришло бы в голову лишить его такого изысканного развлечения, как месть. Но если ты обойдешься советом, красавчик, то он у меня есть.

Я кивнул. По-моему, даже не один раз.

— Тебе лучше прийти к нему первым.

— То есть?

— То и есть. Если ты придешь к нему с повинной, да еще после двенадцати, он скорее всего не убьет тебя сразу.

— Скорее всего? — прошептал я. — Сразу?

— Это в духе Монти. — Демон отступил на несколько шагов и оперся о подоконник. — Он побушует, покричит, об стенки покидает, но вряд ли убьет. Ему интересен процесс охоты, а так интерес пропадает. Сам подумай, какой кайф добивать коленопреклоненную жертву? К тому же он не слишком гибок, и неожиданные поступки сбивают его с толку и охлаждают пыл.

— Не знаю… Я не знаю его.

— Зато я знаю. Ведь ты поэтому пришел?

— А что он со мной сделает, если не убьет?

— Это уже второй вопрос. Я думал, ты хочешь остаться в живых.

— Я хочу, хочу! Просто…

— Ладно, — улыбнулся Демон, — не напрягайся. Я понял. Но тут ничем не могу тебя утешить — если Монти захочет поиграть с тобой как кошка с мышкой, то ему никто не помешает. А его игрища противопоказаны молоденьким смертным адвокатам вроде тебя, и попутно ты можешь пожалеть, что он не убил тебя сразу.

Триш сказала то же самое… Это не выбор. Это хуже, чем самый поганый выбор, но идея пойти к Монтроузу казалась мне и вовсе неисполнимой. Наверное, лучше все-таки удариться в бега и если умереть, то не знать об этом до последнего.

— Спасибо, — сказал я убитым голосом. — Вы мне очень помогли.

Когда я повернулся к двери, рука Демона легла мне на плечо.

— Успокойся, Майк Норман. Ты, я вижу, далек от всего этого, и не совсем понимаешь, о чем я говорю. Монтроуз приезжает завтра, а сегодня уже привезли реквизит, и скорее всего будут тренировки. А поскольку сейчас мне скучно, то я покажу тебе, чего бояться, кроме мгновенной смерти от кулачка Монти между глаз, и ты хорошо все взвесишь. Идет?

Я взглянул на часы. Половина двенадцатого. Половина, блин, двенадцатого…

Мой жест вызвал у Демона усмешку.

— Ты не веришь мне?

Странный вопрос.

— Деточка, мне незачем тебе врать. Если бы я хотел убить тебя, то комендантский час не был бы мне помехой. Но я сыт и расслаблен, как удав, проглотивший кролика, тем более что мне искренне жаль тебя. Я навидался слуг Монти и уверен, что тебе нужно понять проблему изнутри, прежде чем что-то решать. Ну, идет?

— Идет.

А что я теряю? И что решаю? Какой смертью умереть? Обхохотаться…

* * *

Мы приехали к театру и вошли через заднюю дверь. Демон даже не посмотрел в сторону охраны, да и они старались на него не смотреть. Пока мы поднимались, он тихонько напевал песенку «Шестнадцать юных леди» — я сто раз ее слышал, но только сейчас осознал, насколько она патологически жестока.

Демон протащил меня на самый верх, на балконы, где можно было спрятаться за шторами. Там мы и остановились.

Я понял, о чем он говорил. Наш театр раньше, давным-давно, был цирком, но потом его переоборудовали и закрыли половину под подсобные помещения. А сейчас все эти нововведения ликвидировались. Все стилизовалось под древнеримский Колизей, даже выстланная коврами ложа цезаря в золоте и мраморе.