Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что мы собираемся с этим делать, Хейзел?
— С чем этим, Джуд? — Он сел, прислонившись спиной к спинке кровати, и потер глаза. Когда утреннее солнце осветило комнату, он заметил ее ярко-розовые трусики.
— Я не разрешаю курить в своей квартире.
Она вздохнула и затушила сигарету в кофейной кружке.
— Это и есть то «делай», о котором я говорю. Ты — фисташка, а я — роки роуд. Они просто не смешиваются.
— Я мог бы поспорить с этим, но у меня такое чувство, что все, что я скажу, не будет иметь значения.
— Вот тут ты был бы неправ.
— Она взяла свои ботинки в руки. Глядя вниз, надевая один за другим, она спросила:
— Как давно мы знаем друг друга?
— Мы совсем не знаем друг друга.
— Ах, — ответила она, вспоминая. — Да, это так. Ты — Барретт.
Согнув колени, он начал раздражаться от этого разговора. Он был недостаточно бодр для интеллектуальных игр.
— И еще раз, кто ты такая?
— Безнадежная. Совсем безнадежная.
— А я-то думал, что я тут самый невозможный.
Это заставило ее рассмеяться.
— Умно. — Встав, она взяла перчатки со стола, пальто со стула и надела его. Застегивая пуговицы, она сказала: — Я обратила внимание в ту же минуту, как увидела это.
— Что именно увидела? Мой цвет глаз?
— Нет. Цвет твоей души.
Он начал задаваться вопросом, будет ли у этого разговора конец или она всегда говорит по кругу.
— Я знал, что мы окажемся в невозможной ситуации, любовная связь, которая будет значить больше, чем должна, больше, чем любой из нас мог вынести, когда все закончится. Пока она говорила, он встал с кровати и схватил свои брюки от костюма.
— Любовная интрижка? Мы не занимались любовью и не заводили роман сегодня вечером, так что ты либо слишком самоуверенна, либо экстрасенс.
— Ни то, ни другое. Я просто знаю, что чувствую, и я могла видеть, что тебе нужно. — Она прошла мимо него, когда он застегивал ремень.
Следуя за ней в гостиную, он заговорил ей в спину.
— И что во мне такое, что было так очевидно для тебя?
— Не только для меня. Для всех, кто действительно смотрел.
— Боже, ты можешь просто ответить на один гребаный вопрос, Джуд? Ты уезжаешь. Скажи мне.
Открывая дверь, она остановилась и посмотрела на него.
— Для протокола, все, что ты мне сказал, имело значение. Вот почему я ухожу. — Она вышла.
Джуд была на полпути по коридору, почти у лифта, когда он сказал:
— Это кажется причиной остаться.
— Не позволяй им изменить тебя, — сказала она, нажимая кнопку лифта. — Они пытаются это сделать. В конце концов они победят, но продержись так долго, как сможешь. Хорошо, Хейзел? Держись.
Наблюдая за ней, он размышлял, следует ли ему побежать. Он раздумывал, стоит ли ему остаться. Он думал. Думал. И думал. Он размышлял, пока она не вошла в лифт, потом спор закончился.
Он побежал.
Нажав кнопку как раз перед тем, как дверь закрылась, он стоял там, молясь, чтобы она снова открылась. Когда это произошло, самая дерзкая ухмылка, которую он когда-либо видел, была на месте. Она стояла у проема, и сама улыбалась.
— Черт возьми, Хейзел, я действительно думала, что ты позволишь мне зайти туда на минутку.
Он обхватил ее за талию и, смеясь, притянул к себе.
— Нет, я не отпущу тебя. — Его губы тяжело впились в ее губы, когда он прижал ее к дверному косяку лифта. Пока он не начал жужжать. Решительно взяв ее за руку, он повел ее обратно в квартиру, а затем снова поцеловал и не переставал целовать, пока они не оказались в его спальне.
Они остановились достаточно надолго, чтобы перевести дыхание. Тейлор посмотрел на ее красные губы, затем снял пальто. Она сбросила ботинки и встала перед ним, уже скучая по его губам, по его дыханию, и ей нравилось, что он смотрит на нее, жаждет ее. Когда ее пальто было сброшено, он наклонился и поцеловал ее в обнаженную шею сбоку.
Его руки держали ее за плечи и покрывали большую часть ее кожи.
Поцелуи.
И снова поцелуи.
Она закрыла глаза, мягко откинула голову назад и застонала. Когда его губы снова поднялись вверх, его нос плавно пробежал у нее за ухом, и рука на ее подбородке прижала ее к нему. Другой рукой она перекинула лямку через плечо. Его губы заменили ее, когда ее другая лямка была опущена. Он с легкостью нашел молнию и скользнул ее вниз по ее ребрам. Они позволили платью упасть, образовав лужицу у ее ног.
Он откинулся назад и посмотрел на ее обнаженную грудь, на ее тело, впитывая ее взглядом. Тейлор чувствовал себя так комфортно, что она считала его аномалией по сравнению с мужчиной, которым он казался на вечеринке. На вечеринке он не был фисташковым. Прямо сейчас он тоже не был роки роуд. Он был где-то посередине, может, что-то гладкое и определенно что-то восхитительное. Кто-то, кто получил то, что хотел, но кто обычно просил об этом. Ей понравилось, что на этот раз он не спросил. Ей нравилось, что он брал…
Кончик его пальца погрузился в переднюю часть ее трусиков, пока он наблюдал за ее глазами, наблюдал за ее реакцией. Губы, слегка припухшие от поцелуев, приоткрылись, и ее дыхание стало глубже. Он целовал ее до тех пор, пока его легкие не наполнились свободой, которую она вдыхала.
Двигаясь вокруг нее, он прижался грудью к ее спине и раскрыл руку, скользя ею вниз между ее ног. Ослабев от его прикосновения, она протянула руку и обхватила его за шею сзади, пытаясь сдержать свое тяжелое дыхание, чтобы не оторвать его губы от своих.
Губы Тейлора были у ее уха, и он выдохнул:
— Ты такая мокрая, — подчеркивая букву «Т».
Она вздрогнула от его слов. Она задрожала от потери контроля, который так долго искала и наконец нашла. Ее рот приоткрылся, а голова откинулась еще дальше назад, давая ему доступ ко всему, к чему он хотел. Это не имело значения, пока его руки были где-то на ее теле.
Нежные круговые поглаживания скользили и каждый вдох и выдох становился резче. Она развернулась в объятиях и расстегнула
