В 1919 году официальная норма заселения уменьшается до 8,25 кв. м, так как усилиями Наркомздрава РСФСР к этому времени определяется минимальная величина кубатуры воздуха, необходимая человеку для нормального самочувствия после ночного сна — 30 куб. м (при меньшем объеме воздуха человек, усваивая за ночь весь кислород и испытывая его недостаток, утром просыпается с головной болью). Исходя из этой кубатуры, устанавливается минимальная площадь, необходимая одному человеку — 1,8 кв. сажени (или 8,25 кв. м).

Эта величина закрепляется с 17 июля 1919 года[33] как общегосударственная норма заселения жилища, становясь руководством для органов, ведающих распределением имеющегося жилища и заселением вновь построенного. Норма со временем незначительно колеблется. Например, в июне 1923 года постановлением ВЦИК и СНК она повышается до 2 кв. саженей (9,1 кв. м)[34]. Аналогичное решение для Москвы в этот период принимает Президиум Моссовета РК и КД[35], но с середины 1924 года он же вновь уменьшает норму, теперь до 16 кв. аршин, то есть до 8 кв. м[36].

Но даже в тех случаях, когда заселение происходит в полном соответствии с официально зафиксированной нормой (что само по себе в условиях того времени большая редкость), то осуществляется оно не по одному человеку в комнату, а значительно плотнее — фактически в одну комнату по одной семье.

Норма в 8-8,25 кв. м становится юридическим основанием не только существования, но и постоянного преумножения числа коммунальных квартир. Основываясь на ней, декрет СНК от 25 мая 1920 года «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения» предписывает: «При уплотнениях гражданам дается двухнедельный срок для подыскания себе сожителей»[37]. Это означает, что людям предоставляется право самостоятельно вселить к себе на излишки площади любого человека, даже не родственника, после чего этот вселенный жилец обретает законное право на проживание в данном помещении. Эта процедура именуется «самоуплотнение». В случае, если за две недели квартира не будет уплотнена, Жилищно-земельным отделам предоставляется право «произвести принудительное уплотнение»1.

Значение терминов «уплотнение» и «самоуплотнение» разъясняется в Практическом комментарии к Инструкции Жилищного отдела МКХ о порядке уплотнения жилищ: «Уплотнением называется увеличение населения данной жилой площади или лишение жильцов части жилой площади. Уплотнение бывает принудительное и добровольное. Принудительное уплотнение, называемое просто “уплотнением”, производится независимо от согласия на него уплотняемых, а добровольное уплотнение, называемое “самоуплотнением”, заключается в предоставлении части жилой площади новым жильцам, вселившимся в жилое помещение с согласия уплотняющихся»[38].

Осуществление самоуплотнения законодательно подкрепляется постановлениями городских советов. Так, например, 28 июля 1924 года президиум Моссовета в своем постановлении «Об ответственных лицах по квартирам» предписывает всем, кто проживает на площади, превышающей санитарную норму в 16 кв. аршин (8 кв. м), потесниться и сдать «излишек» жилой площади для заселения нуждающимися[39]. Постановление еще раз фиксирует, что право на самоуплотнение необходимо реализовать в течение двух недель — «в случаях, когда площадь помещения дает возможность уплотнения жильцов, согласно существующим нормам, квартиро-и комнатопользователям предоставляется 2-недельный срок для подыскания сожителей и самоуплотнения»[40]. Затем вопрос о вселении на излишки площади решается не ее съемщиком, а домоуправлением.

Феномен советской коммунальной квартиры порожден жилищным переделом — реквизицией и уплотнением квартир буржуазии с вселением в них семей рабочих (в каждую комнату по семье). С его началом в квартиры в центре города первой устремляется некоторая часть пролетарской молодежи. Она активно и добровольно включается в реализацию планов власти по формированию коммунального жилища, устраивая в уплотняемых квартирах буржуазии молодежные коммуны. Большую роль в самостийном объединении молодежи в коммуны играет естественное желание молодежи отделиться от семьи и жить собственной независимой жизнью. Рабочая молодежь тяготеет к коммунам также по причине их революционной престижности. Ради сопричастности к «революционному процессу» молодые люди готовы многим жертвовать. Например, писательница В. Ф. Панова вспоминает о коммуне в Ростове, члены которой «поселились в ванной комнате какой-то... квартиры, один спал на подоконнике, двое на полу, лучшим ложем, занимаемым по очереди, была ванна»[41]. Молодые люди объединяются вместе также и для преодоления материальных трудностей — этому отвечают и традиции общинного крестьянского быта, и официальная политика, которая поощряет вступление в бытовые коммуны. «Членам бытовых коммун предполагалось предоставить ряд льгот и привилегий: преимущество при приеме на работу и поступлении в учебные заведения, освобождение от ряда налогов и др.»[42]

Совместная жизнь за счет объединения вещей, продуктов и денежных средств для многих молодых людей, только начинающих свою трудовую карьеру, способна была предложить реальный выход из естественных материальных затруднений. В таких коммунах подчас «...все белье и платье делалось собственностью коммуны и пользовались им, когда было нужно и по очереди»[43]. А. Косарев, будущий генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ, решительно отказался жить с матерью и поселился с тремя товарищами в небольшой комнатушке. «Жилье, барахло и шамовка» были в ней общими[44].