– И тебе придется остаться с ней.

– Как это? – не понял верный соратник.

– Ты останешься у монаха, – пояснил Гатомо. – Ты единственный, кому я могу доверить жизнь Сайо. И мою честь.

Макао молчал. Господин пытливо взглянул ему в глаза.

– Ты помнишь, что я поклялся сделать все для счастья девочки?

– Да, Гатомо-сей.

– И ты помнишь, когда и кому я дал эту клятву?

– Да, мой господин, – старший соратник застыл в глубоком поклоне.

– Ты останешься с ней и будешь оберегать ее.

Макао выпрямился.

– Я буду хранить ее как свою дочь.

Гатомо и старший соратник поклонились друг другу.

На следующее утро Гатомо проводил маленький отряд до опушки леса. Новый старший соратник почтительно молчал за правым плечом. Когда Макао с соратником и двумя крестьянами, несшими маленький паланкин, скрылись среди деревьев, рыцарь почувствовал в сердце сосущую пустоту. Сколько лет придется провести девочке в лесной пещере, знает только Вечное Небо. И будет ли от этого толк? А ему нужно тропиться. Закончить строительство замка, жениться, родить наследника и навеки закрепить Кувами за своим родом.

20 день месяца Оленя, 964 год Сына Неба

– Деревня называется Кувами-но-Гатомо, – проговорил ученик. – И дальше еще много всего.

Он раскладывал на широком листе лопуха свежие куриные яйца, лепешку, миску с вареным рисом и вымытые в ручье молодые морковки.

«Значит, до горы Осенних Дождей всего два перехода», – подумал Ротай, молча взяв одно из яиц.

– Там теперь новый хозяин, – продолжал Анмин. – Рыцарь Гатомо.

– Тебя кто-нибудь видел?

– Что ты, учитель, – обиделся подросток. – Я же ученик самого Мастера Теней!

– Даже здесь в лесной чаще не стоит говорить такое, – нахмурился Ротай.

Анмин побледнел и, упав на колени, ткнулся лицом в прелую листву:

– Прости, учитель, я виноват!

– В наказание будешь молчать, пока я не разрешу.

Молодой человек кивнул, не поднимая головы.

Ротай знал, что вокруг поляны, где они остановились, на сотни шагов нет ни одного человека, но счел своим долгом напомнить мальчишке о соблюдении тайны.

Слишком многие охотились сейчас за его головой. Мастер Теней – единственный из совета братства, уничтоженного по приказу Сына Неба. Он уже очень стар, мышцы давно потеряли упругость, глаза зоркость, а слух остроту. Осталось только великое искусство, вколоченное долгими годами тренировок, лишений и послушания.

– Встань, – тихо проговорил Ротай. Юноша тихо поднялся.

Мастер выпил два яйца, съел лепешку и рис, протянул ученику последнее яйцо и кусок лепешки.

– Ешь. Идти еще далеко.)

Вокруг поднимались к небу высокие сосны. Внизу была тишина, а верхушки еле слышно отзывались на робкую ласку ветра. Вот уже много дней они шли на северо-восток от столицы Тонгойской империи. По пятам, дыша в затылок, гнались ищейки Тайного Ока Сына Неба, а они не бросали взятый след.

Опираясь на посох, мастер бесшумно скользил среди деревьев, безошибочно выбирая самую легкую дорогу. Под его старческими ступнями не хрустнул ни один сучок, не зашелестела потревоженная трава.

Пристыженный Анмин шел сзади, вовсю стараясь подражать походке учителя. Несмотря на разнос, устроенный ему, юноша был необычайно горд собой. Еще бы! Ему нет и четырнадцати лет, а он уже ученик самого Ротая. Последний ученик последнего Мастера Теней. Он уже научился открывать замки и засовы, карабкаться по стенам, бесшумно убивать кинжалом, удавкой и даже голыми руками. По пути из Тонго он воровал им еду и деньги и ни разу не попался ни стражам императорских наместников, ни соратникам владельцев земель, через которые приходилось пробираться. Анмин не знал, куда держит путь его великий учитель, по закону Братства Теней послушник подчиняется наставнику безмолвно, «как труп». Но чувствовал, что не просто так они забрались в дебри сегуната Кувами.

Путники вышли на поляну, впереди показались поросшие лесом невысокие горы.

– Еще день, другой, и мы будем в гостях у преподобного Кимцзы, – тихо сказал мастер.

Анмин открыл было рот, но вовремя вспомнил, что ему еще не разрешили говорить.

Ротай искоса посмотрел на ученика и спрятал улыбку в уголках морщинистого рта. «Способный ученик, вот только слишком глупый, – подумал старый мастер. – А может, и хорошо. Умного было бы жаль».

Когда солнце коснулось края леса, Ротай распорядился становиться на ночлег. Анмин бросился собирать хворост. Мастер сам разжег крошечный бездымный костер под нависшими ветками ели и с наслаждением уселся, вытянув натруженные ноги. Ученик быстро, но без суеты принес охапку мягкой травы, повесил над огнем закопченный маленький чайник и стал насаживать на прутики собранные по дороге грибы.

Не торопясь выпив чашку горячего ароматного чая, Ротай расслабился и, протянув пустую чашку ученику, сказал:

– Выпей и можешь говорить.

Анмин, обжигаясь, выхлебал горячий напиток.

– Спасибо за урок, учитель.

– Я рад, что ты понял, – благожелательно кивнул мастер. – Спи, завтра у нас важная встреча…

– Отдыхай, учитель, – склонил в поклоне голову Анмин. – Я буду охранять твой сон.

– Ты должен спать! – проворчал Ротай. – Ты словно позабыл все, чему я тебя учил! Сон очищает сознание и дает силы! Но он должен быть чутким, как у лесного кота! Без этого никогда не стать Братом Тени.

Ученик вновь ткнулся лицом в землю.

– Прости, учитель! Я лишь хотел проявить заботу…

Лучше бы он этого не говорил! Мастер почувствовал, как его разум охватывает гнев на глупого молокососа. Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, голос продолжал звучать так же спокойно и благожелательно.

– Я еще не нуждаюсь в такой заботе. Поэтому спи!

Утром Ротай безошибочно узнал среди вершин гору Осенних Дождей, хотя не видел ее ни разу, лишь слышал от старых мастеров ее подробное описание.

Примерно через час им попалась едва различимая в траве тропинка.

– Что это? – спросил ученик, указывая на поросшие кустарником развалины небольшого сооружения.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Ротай, его мысли занимала приближающаяся встреча с легендарным человеком.

Тропинка, извиваясь, вползла на гору и привела путников к входу в пещеру, завешенному старой бычьей шкурой. Кругом не было никаких свежих следов пребывания человека.

– Осмотрись тут, – приказал старик, отодвигая тяжелую шкуру. На полу толстый слой пыли. Она покрывала расставленные на полках миски и широкую лежанку в каменной нише. По углам висят пучки обвешенной паутиной травы. Все говорило о том, что здесь уже давно никто не живет.