Княжной овладело глубокое уныние: ну что она такая невезучая?! Такая к жизни неприспособленная! Дядю – единственного близкого человека – потеряла. Замужем побыла всего один час. Казалось бы, чудесный дар в себе открыла: предвидеть будущее, заглядывать в прошлое. А что это дало людям, кроме неприятностей? Гельмуту предсказала смерть, Флинту – могилу любимой… Она забралась с ногами на скамью в корме лодки. Кругом вода, ветер, волны, опасность, а там, на дне, тихо, спокойно. Перегнись через борт – несколько мгновений, – и всё кончится!

У неё закружилась голова. Показалось, в воде что-то мелькнуло. Оттуда, из самой глубины моря, будто что-то поднималось. И вот вначале смутный, а потом всё более отчетливый возник крест над чьей-то могилой.

– Флинт, идите сюда! – крикнула она, и моряк, закрепив руль, не спеша подошел.

– Посмотрите на воду, – шепотом сказала Ольга.

Флинт хмыкнул и повернулся было, чтобы отойти, но она схватила его за руку.

– Подождите, вы же сами спрашивали… Про могилу Агнии… Смотрите!

– Но я ничего не вижу!

– А вы не спешите. Вспомните Агнию, какая она была. Думайте и смотрите на воду. Видите, белый крест над могилой? Какая-то надпись и ниже – год смерти…

– Агния Мелешко, – прошептал Флинт. – Тысяча девятьсот семнадцатый год… Значит, это правда!

Флинт покачнулся и вдруг сполз вниз, уткнувшись Ольге в колени. Плечи его затряслись от рыданий. Сердце девушки дрогнуло от жалости к его горю. Она гладила его по голове, а он целовал её руки и что-то бормотал…

Она не сразу заметила, как стали сухи и горячи его поцелуи, как всё крепче обнимали сильные цепкие его пальцы; как Флинт поднялся с колен и вдруг поцеловал Ольгу в губы коротким жгучим поцелуем.

– Агния!

Девушка с силой оттолкнула его от себя.

– Успокойся, Флинт, я не Агния. Агния умерла.

Он резко отшатнулся и недоуменно провел рукой по глазам.

– Что это со мной было? Я словно заглянул в бездонную пропасть…

– Вы обвинили меня в нечестности и даже в подлости. Я не смогла бы по-другому объяснить вам, откуда узнала про могилу Агнии. Просто увидела, и всё!

Флинт вернулся на своё место у руля, но это уже был другой человек. Как если бы вдруг с него содрали ухмыляющуюся, презрительную маску, под которой оказалось нормальное человеческое лицо. Он долго молчал, а потом повернулся к Ольге.

– Как вы это сделали? Вы что – ведьма?

– Наверное… Немножко. По крайней мере, мою прабабушку так называли.

– Странно, раньше я считал, будто все ведьмы – седые, сгорбленные старухи.

– Вы не правы, моя прабабушка была красавицей.

– Можно подумать, вы её видели!

– Остался портрет. И семейная легенда… Несомненно, была красавицей. Иначе, думаю, её бы не увезли из-под венца!

– Везет аристократам! Всегда у них есть что-нибудь этакое: замок, легенды, привидения – не то что у простых смертных!

– Откуда вы знаете, что я – аристократка?

– Просто знаю, и всё! – передразнил он Ольгу и добавил уже обычным тоном. – Документик имеется!

– Мой диплом? Он не сохранился.

– Отнюдь! – капитан явно над ней посмеивался. – Видно, вы – совсем слабенькая ведьма, если даже не почувствовали, что он – рядом!

Флинт приподнял одну из досок обшивки фелюги и передал Ольге… её диплом.

– Вы… сохранили его для меня, – начала она растроганно и тут же осеклась. – С таким документом я становилась дороже?

– Конечно, ведь не у каждого султана есть дипломированная наложница!

– Негодяй!

– Наконец-то опять всё стало на свои места… А я только собрался просить вас рассказать о прабабке-ведьме, такая жалость!

– И не подумаю!

Ольга прямо кипела от возмущения. Она заскочила в свою "каюту" и с треском задёрнула полог. Вылила из кружки на ладонь немного воды, чтобы обмыть разгорячённое лицо. Этот странный человек, с которым столкнула её судьба при столь неблаговидных для него обстоятельствах, всего за сутки сумел так позаботиться о ней, что девушка почти не ощущала неудобств совместного проживания. Взять хотя бы пресную воду – это Флинт настоял, чтобы Ольга пользовалась ею для умывания. Мол, он привык к морской воде, а её нежная кожа такого не выдержит. Её ложе было приподнято над днищем лодки и накрыто сверху парусиновым навесом, так что брызги волн не мешали ей спать. Сам же капитан на ночь просто завернулся в одеяло.

Так кто же он такой – грубый мужлан или романтик? Любитель наживы или просто безразличный ко всему человек? Невежественным его не назовёшь – он на память цитирует Шекспира… Нахватался от кого-нибудь!.. Наверное, Флинт – любимец женщин; ведь не могут же они не видеть, как ярко светят его синие глаза на бронзовом от загара лице. И какие у него губы…

Ольга покраснела, будто кто-то мог подслушивать её мысли. Никогда ни к одному мужчине не испытывала она таких противоречивых чувств… Вчера он натягивал для неё перегородку, крепко закусив губу. У него ведь прострелено плечо! А она ни разу даже не попытались облегчить его боль. Недаром он так презрительно относится к аристократам – они привыкли заботиться только о себе! Это Ольга додумывала, уже выходя наружу.

– Решили проветриться? – подчеркнуто приветливо спросил он.

– Я хочу вас перевязать, – сказала Ольга так, как она разговаривала в госпитале с капризными больными.

– Разве я могу доверить постороннему человеку своё плечо? На нём всё-таки рука крепится, рабочий инструмент!

– Я не просто посторонний человек, я – сестра милосердия!

– А где тогда ваши медикаменты?

– Омниа мэа мэкум порто! – ответила она. – Всё своё ношу с собой.

– А-а, понятно, – сказал он, хотя не совсем понял, но почему-то после Ольгиной фразы успокоился и перестал задираться. Только пробурчал: – Что у вас с собой? Лягушачья лапка или корень мандрагоры? Наколдуете – когти на руках вырастут или кабанья щетина…

– Помолчите! – она разбинтовала рану.

Господи, как он терпел, ни разу даже не застонал – повязка же промокла от крови! Конечно, он натрудился, устраивая Ольгу в лодке. Вот только опять губу закусил. Она и не заметила, как заговорила над ним, зачастила, как сердобольные госпитальные сестры:

– Потерпи, миленький, потерпи, родимый!

А медикаментов-то у неё с собой – только йод и бинты. Это при воспалившейся ране! У неё дрогнули руки.

– Не собираешься же ты лить йод в открытую рану! – ехидно сказал чей-то женский голос у неё за плечом.

Ольга испуганно оглянулась. Никого. Голос звучал у неё в голове!.. Других лекарств же нет!

– А на что тебе руки? Уже забыла? Ну и бестолковые у меня внуки… Жар сними – он с минуты на минуту в беспамятство впадёт, что одна делать будешь?!