своей борьбе против сговора с Гитлером, или от кого-то из его влиятельных сторонников. Для Литвинова и его подчиненных уникальные знания Кронфельда об извращенной сексуальности нацистских лидеров были настоящим сокровищем, которое обещало им неожиданные козыри в их борьбе с нацистски настроенными радикалами в советском руководстве. Мы не знаем, кто читал 50 отпечатанных копий брошюры Кронфельда, кому они предназначались и как распространялись. Моя гипотеза состоит в том, что брошюра Кронфельда была написана и напечатана как оружие в борьбе Литвинова с пронацистской кликой Молотова. И все же мы не знаем, кто из московских чиновников пригласил к сотрудничеству Кронфельда как уникального эксперта по психическому здоровью вероятного противника. Служил ли этот находчивый человек в ЦК, в Наркомате иностранных дел или в Кремле? В любом случае, когда он принимал это решение, он точно знал, кто его враг. Потом оказалось, что он был не прав, а потом он снова стал прав – если был еще жив.

В начале 1939 года брошюра Кронфельда развертывала официальную линию Литвинова, представив политического и, возможно, военного противника в виде группы «сексуальных дегенератов». Но уже в апреле конфликт между Литвиновым и Молотовым стал достоянием гласности. Сталин поддержал Молотова, и он стал наркомом иностранных дел. Британские и французские лидеры сочли это назначение катастрофой. В Наркомате началась чистка литвиновских сотрудников – многие из них были евреями. В августе Риббентроп, которого Кронфельд представлял циничным контрабандистом, приехал в Москву, чтобы разделить между Гитлером и Сталиным не принадлежавшую им Европу. Изготовленная как секретное и действенное оружие в борьбе с нацизмом, брошюра Кронфельда сразу же стала неприемлемой, более того, опасной для высших московских чиновников.

Но дальше история пошла в том направлении, которого никто не ожидал – ну, почти никто. Рихард Зорге, в прошлом скромный библиотекарь Франкфуртского института социальных исследований, а ныне журналист в Токио, неоднократно предупреждал Сталина о готовящемся нападении Германии на СССР. Его не слушали, но в июне 1941 года Гитлер запустил свой план «Барбаросса», который даже Сталин не мог игнорировать. С началом военных действий советские власти перечитали брошюру Кронфельда и перепечатали ее огромным тиражом, сотнями тысяч экземпляров, в Москве, Алма-Ате и Красноярске. Части из нее появлялись в советских газетах[10].

Мы не знаем, как советские люди читали и перечитывали книжку Кронфельда в скуке своих кабинетов, в грохоте боев, в грязи лагерей. Возможно, брошюра была отредактирована для нового издания и отличается от первоначальной рукописи. Окончательный текст, опубликованный в 1941 году, был написан до бегства Рудольфа Гесса в Англию (май 1941 года) и, следовательно, до вторжения немецких войск в Советский Союз. Однако некоторые части были написаны после начала немецкого и советского вторжения в Польшу в сентябре 1939 года. Как бы то ни было, почти весь этот текст был написан до визита Риббентропа в Москву и до начала Второй мировой войны.

* * *

16 октября 1941 года Кронфельд и его жена покончили жизнь самоубийством в своей московской квартире. Немецкие войска подходили к Москве, и Институт Ганнушкина эвакуировался вместе со многими другими учреждениями. Кронфельд не нашел своего имени в эвакуационных списках Института. Придя домой, он убил жену и себя большими дозами снотворного[11].

Кронфельд не нашел своего имени в эвакуационных списках Института. Придя домой, он убил жену и себя большими дозами снотворного.

Кронфельду было всего пятьдесят пять лет. Он был психиатром с огромным стажем, который видел все – войны и революции, успех и неудачу, восхищение врагов и предательство друзей. Его скороспелое самоубийство поражает воображение. Чего он так боялся, что убил не только себя, но и жену, которая даже не была еврейкой? Как мы знаем, Москва не была захвачена немцами, и миллионы москвичей пережили войну. Но гомосексуальность Гитлера была абсолютным табу для нацистов, и многие из тех, кто распространял или мог распространять эту информацию, были убиты. Кронфельд знал это, и именно это знание, вероятно, привело его к двойному самоубийству. Он предпочел умереть в своей постели с женой, чем подвергнуть себя и ее пыткам гитлеровских следователей.

Но, возможно, это не было самоубийством. Сосед Кронфельдов по их ведомственному жилью нашел их трупы. Сосед был врачом и оказал экстренную помощь, но было уже слишком поздно. О случившемся он сообщил в Институт Ганнушкина; но и место захоронения Кронфельда, и судьба его коллекций остались неизвестными. Соседом был молодой врач, работавший в том же институте, Андрей Снежневский. Когда война закончилась, профессор Снежневский стал признанным лидером советской психиатрии. Он принимал участие во внесудебном преследовании инакомыслящих, оправдывая свои действия теорией «бессимптомной шизофрении», и десятилетиями использовал те натянутые определения, которые Кронфельд критиковал. В 1980 году Британский Королевский колледж психиатрии расследовал причастность своего иностранного члена Снежневского к политическим злоупотреблениям своей наукой (Снежневский, постоянно выступавший на психиатрических конгрессах за границей, тогда отказался сотрудничать с расследованием коллег). Имея абсолютную власть над советской психиатрией, Снежневский превратил ее в еще один силовой орган, своего рода советскую СА. Вся история «карательной психиатрии» связана с именем Снежневского.

Было ли это убийством? На самом деле понять мотив этого убийства, если это было убийство, проще, чем понять мотив самоубийства. Как мы теперь знаем, Кронфельд был замешан в двух самых важных конфликтах, которые когда-либо случались у Сталина – с Троцким и Гитлером. Тем, кто читал брошюру Кронфельда, было бы неприятно оставить автора врагу. Проведя годы в Москве, он знал о Сталине и его товарищах столько же, сколько о приспешниках Гитлера. При случае он мог рассказать и их истории. Жаль, что он этого не сделал.

Александр Эткинд

Артур Кронфельд

Дегенераты у власти

В качестве урожденного немца, жителя Берлина и профессора Берлинского университета я имел возможность наблюдать развитие гитлеровского фашизма до и после прихода его к власти.

Все, что я расскажу о руководителях фашизма, основано либо на собственном наблюдении, либо на сообщениях членов фашистской партии, частично близких сотрудников Геринга, Геббельса, Лея, Гиммлера. Я получал эти сообщения от своих пациентов, доверивших мне свое лечение. Поэтому я не могу открыть их имена. Больные знали, что антифашистские врачи не станут за ними шпионить и предавать, и без опасения шли к ним.