след еще ощущается? — задал он вопрос.

Легкое согласное движение головы в ответ.

— Вы уверены, что он приведёт нас к цели?

Голубые глаза его превосходительства чуть прищурились — за тканевым покровом угадывалась легкая улыбка.

— Вы правы, господин Крат-ак-Халь. У него же с собой «тыква», — усмехнулся второй всадник.

У подножия скалы, с которой упал Астид, его превосходительство спрыгнул с коня. Запрокинув голову, заметил веревку, оценил высоту падения и удивленно покачал головой. Осмотрев прилегающее пространство, направился по той же тропе, что и князь четырьмя днями ранее. Внезапно приостановился и предупреждающе взглянул на спутника.

— Он рядом? — товарищ догнал его, обеспокоенно стрельнул глазами по сторонам и вынул из ножен изогнутый клинок.

Джезъянцы оставили лошадей, набросив поводья на ветки чахлого кустарника, и крадучись двинулись вперед. Недолгий путь закончился у насыпи из разномастных камней, над которой высилась рукоять одрарского меча. Спутник Крат-ак-Халя с досадой громко выдохнул, и вкинул свой меч в ножны.

— Пустая дорога, — пнул он мелкий камушек, скатившийся с могильного холмика.

Постоял, глядя на насыпь, развернулся и пошел к лошадям, шумно вздыхая. Но Крат-ак-Халь, замерший в задумчивом созерцании могилы и меча над ней, медленно покачал головой.

«Здесь никто не умер, Оз-ак-Со. Могила пуста».

Слова, прозвучавшие в голове мужчины, заставили егонедоверчиво оглянуться.

— Пуста? Вы уверены?

«Да. След вора едва ощутим, но я его чую. Тут… Здесь был кто-то еще. Кто-то, кто забрал преступника. Но чужеземец, который шел за ним, этого, видимо, не понял. И похоронил его заочно».

Крат-ак-Халь ухватился за меч и выдернул его из насыпи. Несколько камнейскатились к ногам Оз-ак-Со.

— А если вы ошибаетесь, Ваше Превосходительство?

«Не веришь? — усмехнулся тот. — Тогда разбери камни».

Под раскиданной могильной насыпью обнаружилась лишь небольшая кучка раздробленных костей. Крат-ак-Халь удовлетворенно сощурился, покачивая в руке ножны.

— А это чьи же? — рассматривая аккуратно сложенные осколки костей и отдуваясь, хмыкнул Оз-ак-Со. — Зубастые твари хорошо надкем-то поработали. Я бы тоже поверил.

«Кто знает. Барана, козы. Но не человека. Я уже говорил — в этом месте никто не умер».

— Да, Ваше превосходительство, — поклонился Оз-ак-Со. — Что дальше?

«Мы найдем вора».

— А как же второй?

«Думаю, он вернулся в Джез-ак-Зак. Но для нас важен не он. Нам нужен тот, кто знает, где украденное».

— Что будете делать с этим? — Оз-ак-Со кивнул на меч.

Вытянув клинок из ножен, Крат-ак-Халь внимательно рассмотрел отливающее синевой лезвие, легонько щелкнул по нему пальцами и склонил голову, слушая звук. Кивнул, возвращая меч в ножны.

«Хорошее оружие. Возьму себе».

Сев в седло, Крат-ак-Халь бросил последний взгляд на вскрытую могилу. А затем тронул коня, направив его в противоположную скалам сторону, ориентируясь по едва заметному, витающему в воздухе эфемерному следу, оставленному Астидом.

Глава 4

Горло саднило, а опухший язык царапал нёбо. «Как же пить хочется» — подумал Астид. На его потрескавшиеся губы пролилось несколько капель прохладной влаги. Полукровка, чувствуя, как вода течет по подбородку, требовательно замычал. Чьи-то пальцы разомкнули его губы, вода маленькими порциями полилась в рот, а он с жадностьюглотал, давясь и булькая.

Послышался женский голос. Ответил мужчина — хриплыми, гортанными звуками, с характерным джезъянским «хыканием».

Астид попытался открыть глаза. Сквозь слипшиеся ресницы замельтешила тень склонившегося над ним человека. Посудину убрали от губ, и темное пятно рассеялось — человек отошел. Астид смежил веки, присушиваясь к внешним звукам и к себе. Последнее, что он помнил — ощущение падения.

Сбоку послышался женский голос.

— Очнулся?

Астид вздохнул. Выдох вырвался вместе со стоном — в плече словно шевельнулось что-то чужое, горячее и острое.

— Лежи тихо.

Астид согласно промычал и открыл глаза. В тусклом сумраке надним нависло белое облако. В его глубине оформилось лицо. И Астид, проморгавшись, разглядел, что белыми были волосы склонившейся над ним женщины. Кипенно белыми, густыми, сплетенными в тяжелую длинную косу, перехваченную серой лентой.

— Вода? — спросила женщина на всеобщем с сильным акцентом.

Астид согласно моргнул. Она села рядом и поднесла к его губам чашу с водой. Он медленно пил, рассматривая беловолосую с возрастающим удивлением. Поившая его девушка несомненно была полукровкой — наполовину человеком, наполовину эльфом. Голубые глаза на овальном лице смотрели сочувственно, с чуть заметной насмешкой. Платье из грубой шерсти с глухим воротом и длинными рукавами стягивал на тонкой талии латаный передник. Астид напился, благодарно моргнул. Она поднялась и поставила чашу на стол.

— Нира, — произнесла, ткнув себя в грудь.

— Астид, — прошептал полукровка.

Рану под ключицей снова остро кольнуло. Астид повернул голову, скосил глаза. Ему показалось, что под повязкой, охватывающей плечо, что-то шевельнулось. Дотянувшись левой рукой до бинтов, он приподнял их и обмер — в ране копошились красно-белые личинки. Одна сунулась глубже, и внутри снова кольнуло.

— Твою ж…! — просипел он, стянул повязку и принялся выковыривать из раны мерзостных тварей. — Пошли прочь!

Его движение заставило личинки больно впиться в плоть и сжаться.

— Эй, эй! — подскочила к нему Нира. — Нет!

— Они меня жрут! — в панике выдохнул Астид, судорожно корчась и сбрасывая с себя красно-белые комочки.

— Они лечат! Дурную кровь сосут, грязь грызут и слюнявят!

— Что делают?! — дико взглянул на неё Астид. — Слюнявят?

— Клеют твою рану! Не трогай! — она несильно ударила его по руке. — Долго было их собрать!

— Какое варварство, — простонал Астид, нерешительно опустив руку. Как только он успокоился, личинки разогнулись и снова закопошились на его теле.

— Хорошо, — подмигнула Нира, поправляя повязку. — Рука первый лечат. Потом нога.

Астид попробовал приподняться и не смог — правая рука не слушалась совсем. Усилие отозвалось болью в спине и затылке, потемнело в глазах, а к горлу подступила тошнота. Когда круговерть в глазах утихла, он осторожно осмотрелся. Всё убранство состояло из множества цветных подстилок, раскиданных вдоль глиняных стен, пары небольших сундуков, и ковра в середине помещения. Старая овечья шкура щекотала голую спину Астида. Сверху была наброшена такая же шкура, прикрывая тело от колен до подмышек. В открытое окно виднелись ветви дерева с широкими листьями, освещенные алыми лучами солнца. Над очагом, обложенным закопченными булыжниками, на треноге висел котел, в котором что-то побулькивало. Пахло лежалым тряпьем, несвежим телом и горелым луком. С соседней подстилки, выпятив нижнюю губу и сложив на груди руки, на Астида оценивающе пялился безногий старик с лысой головой и седой редкой бородой. Рядом с его ложем стояла тележка на колесах, на ней — два чурбачка с рукоятками. У изголовья располагался низкий верстак, на котором в беспорядке валялись куски кожи, мотки дратвы, и кое-какой инструмент. Ящик обок верстака был доверху наполнен старой