– Наибольшие всплески были, когда он спрашивал, что случилось – и о своих людях. Вам нужна запись?

– Данные я все равно не пойму. Выводы?

– Стресс, заинтересованность, но почти у границ шкалы. Этот человек полностью себя контролирует, похоже, нет и шанса получить какую-то острую реакцию.

– То есть все безопасно. Он врал, когда говорил, что поможет?

Психолог забарабанил пальцами в стол.

– Это не магический ящик, сэр. Базируясь на том, что я видел, – нет. Но тут никогда нельзя быть уверенным.

– Что ж, остается довериться вашему мнению как эксперта. – Брисбен шагнул к выходу. – Контролируйте показания, я хочу знать о любом опасном изменении. Не приближайтесь к нему без прикрытия, даже с оружием. Мы не знаем, что он умеет.

– Полковник? – Голос Риза догнал его у двери.

– Да?

– Может, нам стоит ему сказать?

Брисбен обернулся и взглянул на подчиненного.

– И каким же образом это смогло бы нам помочь?

– Это было бы… ну честно, сэр. – Риз взглянул на экраны, а потом на Брисбена. – По отношению к нему.

Полковник тяжело вздохнул и снова подошел к психологу.

– И каким образом это изменило бы его ситуацию? Кроме того, что ухудшило бы нашу?

– Я просто думаю, сэр, что он – офицер Союза. И мы задолжали ему это. Как нашему человеку.

Полковник потер подбородок. Некоторое время он внимательно смотрел на Риза. Потом протянул руку:

– Дайте мне ваш пистолет, лейтенант.

Психолог неуверенно вынул оружие из кобуры и подал командиру, рукоятью вперед. Тот поднял оружие к глазам и некоторое время внимательно его изучал.

– Пистолет, господин Риз. Система выброса с большой скоростью кусочков металла в сторону врага. Ствол, магазин с патронами, второй – с горючим, и комплект софта, приспосабливающий систему зажигания к окружающей среде. По сравнению с луком – удивительно сложная штука, верно?

– Да… – Лейтенант тряхнул головой, похоже, не понимая. – Но какое это имеет…

– Вы бы его выбросили, сломали, сожгли, дай вам это преимущество в войне?

– Естественно… Но это же предмет.

Брисбен тихо рассмеялся. Сделал несколько шагов к двери. Остановился у входа. Несколько секунд неподвижно стоял спиной к психологу, потом развернулся.

– Вы знаете, что перед Днем существовал проект монтирования ИИ в оружие? И речь была не только об управлении горючей смесью, тут хватает и просто софта; речь шла о контроле за параметрами выстрела, о поправках в зависимости от условий…

– Я об этом не знал.

– Искусственные Интеллекты обладают вполне сформировавшимися личностями, часто – посложнее, чем у людей. Вы наверняка знаете о таком больше моего. Но из этого так ничего и не получилось, слишком близко оно оказалось к самостоятельным боевым ИИ, хотя ученые пытались. Выбросили бы вы такой автомат?

Полковник внимательно смотрел на Риза.

– Думаю, что да, сэр. Это все же машина.

– Я с вами согласен. – Брисбен криво улыбнулся и отдал ему оружие. – Стрэй и его люди – просто следующий шаг. Прошу думать о них именно так. А если вам от этого неловко, то посмотрите на все вот как: вы предпочтете, чтобы он прожил свои последние минуты в гневе или преисполненным надежды?

– Это демагогия, полковник. – Психолог недовольно покачал головой. – Почти чистейшей воды.

– Может, и так. – Командир был уже у входа. – Но я вижу это именно таким образом. Лично я на его месте предпочел бы, пожалуй, ничего не знать. Просто отслеживайте данные и держитесь подальше от него.

– Слушаюсь, данные…

Брисбену не было нужды быть специалистом, чтобы заметить: Риз не в лучшем состоянии. Привычная реакция на дебют работы в поле. Нужно будет с ним поговорить, жаль было бы, сломайся парень: в своей профессии он и правда хорош. Просто слишком… эмпатичен. По сути, для психолога это наверняка плюс. Но только когда такое можно себе позволить.

* * *

– Риверс? – обратился он к охраннику сразу как вышел в коридор.

– Сэр? – Капрал отреагировал, словно вырванный из задумчивости. Плохо, подумалось Брисбену. Этот тоже в раздрае. Нормально, что люди на посту думают о чем угодно, тут полковник был стопроцентным реалистом. Но Риверс никогда ранее не давал себя поймать.

– Пришли мне сюда Лофтона и Харриса. Хочу проверить главный блок памяти.

– Слушаюсь. – Солдат энергично отсалютовал и вышел. Некоторое время Брисбен слышал его быстрые шаги, а потом подчиненный оставил его наедине со своими мыслями.

8 января 2211 ESD, 20:18

Главный блок данных находился почти в самом центре эсминца. Самое безопасное место на борту, как говаривали моряки, – непросто было представить себе удар, который уничтожил центральный блок и не сломал одновременно хребет «Жаворонку». Авария разгерметизировала весь сектор. Идущего во главе группы Харриса, закованного в вакуумный комбинезон, можно было узнать только по обозначению звания на затылке шлема. Фонарь лейтенанта выхватывал из темноты очередные остатки из времен, когда эсминец был домом для двадцати шести людей.

Парящие над полом мелкие осколки синей чашки. Растрескавшийся датапад. Комплект пластиковых кубиков и маленькое созвездие инструментов, которые толчок выбросил из плохо закрепленного ящика.

Все проходы, что вели к централи, были закрыты – согласно с правилами. К счастью, гидравлика не отреагировала на смерть компьютерной системы и все еще действовала. В вакууме единственным звуком, что сопровождал трудоемкое отпирание очередных ворот, было тяжелое дыхание Харриса в коммуникаторе.

В базовом экипаже корабля централь обслуживалась двумя людьми. Двое офицеров шесть лет назад пристегнулись к креслам, зафиксировали шлюзы и приготовились к прыжку. Естественно, они все еще тут были.

– Никогда не привыкну, – буркнул Лофтон, освещая тела.

– За работу. – Полковник указал рукой на гнезда I/O блока. – Держим за тебя кулаки.

– Да, сэр. – Техник начал вынимать из принесенного контейнера необходимое оборудование. Эфир наполнило тихое, отчетливо фальшивое посвистывание.

Несколько минут все молча наблюдали, как мужчина подключает очередные блоки питания, расставляет диагностические консоли, наконец, отдает команды с двух клавиатур и голографической таблицы, все время шевеля пальцами в призрачно-нервном ритме насвистываемой мелодии.

«Кто-то мог бы подумать, что за два года можно привыкнуть». – Брисбен возвел очи горе. Уникальное понимание музыкальности было неотъемлемой частью характера Лофтона, и в отряде уже никто не пытался с этим бороться. Солдаты просто уменьшали громкость передатчиков.

Свист внезапно оборвался, примерно через три минуты.