– Ладно уж, стой, расчешу, – смягчилась она. – Я же говорила, что ты неумеха. Толку от тебя, меньше чем от младенца.

Кажется, Верену вполне устроила моя глупость.

Больно дергая, она расчесывала мне волосы, а я стояла у окна, обдуваемая теплым ветром.

Внизу раздались голоса, и я опустила глаза – прямо под окном, Ладислав, весь в черном, словно ворон, отдавал приказы негромким ровным голосом.

– Надо отрастить такую гриву! – недовольно воскликнула Верена и больно дернула, когда щетка в очередной раз запуталась в волосах. Я невольно вскрикнула, а Ладислав поднял глаза и остолбенел.

Мне-то что, я на пляже и более голая появлялась, а вот для него, бедного, это, видимо, оказалось откровением.

Я кожей ощущала, как его взгляд ощупывает мою, вернее Мелиссы, шею, плечи, едва прикрытую тканью грудь.

Он не шевелился, я тоже. Он смотрел вверх, я вниз, но взгляды пересеклись, и по спине прокатилась холодная волна.

Я невольно передернула плечами, а Ладислав вздрогнул и резко отвернулся.

– Чего ты дергаешься? – из-за плеча выглянула Верена, увидела хозяина и заголосила: – Бесстыдница! Нагишом, да перед мужчиной! Вот попадешь к Нечистому!

Нечистый – это дьявол что ли? И чем грозит попадание к нему?

Я как раз из тех людей, кому закроют двери в ад, сказав, что там только приличные люди, и мне в их обществе делать нечего.

– Чего же стесняться? Мы ведь провели эту ночь вместе, – тряхнув почти просохшими волосами, словно невзначай обронила я. Уж больно хотелось осадить зарвавшуюся нахалку.

– Бесстыжая! Еще тело хозяина не остыло, а ты уже в постель сына переметнулась, да еще и хвастаешься?!

Верена хотела схватить меня за волосы, но промахнулась и зацепила укутывающую меня ткань. Дернула, полотнище послушно скользнуло к ногам, а Верена попыталась меня исцарапать. Пришлось перехватить ее руки и, уже отворачиваясь от окна, я почувствовала скользнувший по спине взгляд Ладислава.

– Что скажет хозяин, когда я пожалуюсь ему на тебя, – мешая служанке исцарапать себя, прошипела я, и Верена отступила.

– Дрянь блудливая.

Она едва не сплюнула на пол. Удержал, наверное, только толстый ковер.

– Одевайся, чтобы я не видела твое бесстыдство!

На этот раз я решила послушаться и нырнула в рубашку, после чего натянула панталоны. Жутко неудобные, но стрингов здесь не водилось. Что буду делать во время месячных, если доживу здесь до них, старалась не думать.

Изо всех сил, а сил у нее было немало, Верена затянула корсет так, что я еле могла дышать. Видимо, платье было рассчитано немного на другие размеры и повисло на мне, как на вешалке, только грудь соблазнительными холмами просвечивала сквозь кружево. Даже сама залюбовалась.

Верена тем временем грубо закрутила волосы на затылке, перевила их черной бархатной лентой и, закрывая лицо, прикрепила вуаль.

Преисполненная достоинства Верена вышагивала впереди, я за ней. Так мы прошли по длинному коридору. По пути постоянно попадались перевязанные черными лентами букеты белый лилий. На фоне затянутых стен, завешанных темными тяжелыми гобеленами, они производили гнетущее впечатление, впрочем, соответствующее печальному событию.

Мы шли, а я думала, что здесь используют в качестве освещения? Если свечи, как у нас в стародавние времена, вроде, ничего не намекало на наличие электричества, то при таком обилии ковров и гобеленов, достаточно небольшой искры, чтобы мы сгорели, не успев и пикнуть. Ну никакой пожарной безопасности. Безобразие!

Наконец, коридор закончился тупиком и небольшой площадкой, вдоль стен которой стояли полукруглые диваны, разделенные подлокотниками-столиками, на которых были накрыты напитки и закуски.

Дверь в комнату была приоткрыта, и оттуда доносился еле различимый ропот.

Верена затормозила, не решаясь войти первой и, пропустив меня вперед, втолкнула в комнату к… покойнику.

Я невольно отшатнулась, но сразу  же уперлась спиной в пышную грудь служанки.

– Иди, попрощайся, неблагодарная! – прошипела она и снова толкнула меня в спину.

Не удержавшись, я сделала пару шагов, народ расступился, и я оказалась в первом ряду рядом с Ладиславом.

– Подойди, попрощайся, – глухо сказал он, покосившись на меня и задержавшись на укрытом кружевом декольте.

Признаться, не очень хотелось приближаться к незнакомому покойнику, но, боюсь, собравшиеся, а мне показалось, что это преимущественно слуги, не поняли бы Мелиссу. И, чтобы избежать разоблачения, я сделала еще один шаг, приближаясь к кровати.

Ногти впились в ладони, ноги еле слушались. Надеюсь, все спишут на оцепенение от горя.

Под ногой что-то хрустнуло, и я вздрогнула, как от выстрела. Отшатнулась и посмотрела вниз – на полу лежало ручное зеркало в витой металлической оправе и с длинной ручкой. Покрывающая его паутина трещин странно напоминала ту, что расползлась по моему лобовому стеклу.

Не двигаясь, я стояла и смотрела на разбитое зеркало. Как все непонятно, странно и подозрительно.

– Отец не удержал зеркало, и оно разбилось. После этого ты разрыдалась, выбежала из комнаты и сбросилась с утеса, – подойдя со спины, тихо сказал Ладислав.

Казалось, что он должен слышать, как скрипят мои мозги.

Эта схожесть трещин, и я сюда неизвестно как попала. А зеркало разбилось перед самой смертью старика, и Мелисса сразу же побежала топиться. Не связаны ли между собой разбитое зеркало и моя авария? Вдруг зеркало – это проводник между двумя мирами? Вдруг именно так я сюда и попала?

Бред!

Потрясла головой.

Такого просто не может быть. Но ведь есть же!

Ладислав обнял меня за плечо и крепко прижал к своей груди.

– Пора, Мелисса. Попрощайся с отцом, – его голос срывался от сдерживаемых рыданий.

По-человечески было, конечно, его жаль. Потерять отца – такого не пожелаешь никому, но меня не оставляла мысль, что он назвался моим хозяином, а сейчас выказывает явное расположение. Что будет, когда скорбь траура отступит и жизнь предъявит на него свои права?

Для кого Мелисса берегла себя?

Мне необходимо это выяснить и придумать как нам вернуться каждой в свое тело.

Раздумывая над этими чрезвычайно важными вопросами, я подошла к ложу, коснулась ног, потом рук. Я не смогла поцеловать покойника. Сдерживая дрожь от разливающегося по спине холода,  коснулась его лбом и, благодаря скрывающую лицо вуаль, отошла.

Ладислав сразу же меня обнял и, поглаживая по волосам, прижал голову к своей груди.

Несколько по виду сильных мужчин подняли простыню с телом и понесли вниз. Потом печальная процессия вышла и замка.