— нет туристов, нет туристов — нет инвестиций, нет инвестиций — нет отелей, нет отелей — нет туристов. Замкнутый круг. Законы экономики, понимаешь.

Юра на миг оторвал руки от руля, развёл их в стороны и громко причмокнул языком.

* * *

После съезда с основной дороги в сторону моря и нескольких петляний среди зарослей местной растительности они подъехали к вилле Захариаса.

Перед ними был угловатый, как бы из крупных кубиков белый двухэтажный дом с покрытыми синей краской отдельными элементами: балконом, поддерживающими его балками, дверными и оконными наличниками. На стенах дома выделялись такими же синими жалюзи частые маленькие окна. Здесь же — внутри открытых стен и под общей крышей — было просторное, со сквозным видом на море место для машины.

Юра без лишней остановки заехал сюда и, заглушил, наконец, двигатель.

— Ну всё, приехали.

— Ура-а! — радостно, хотя и негромко закричала Настя, хлопая в ладоши, — Молодец наш папочка! Довёз нас в целости и сохранности… Олежа, просыпайся, сынок, приехали!

Она быстро обняла мужа за шею, притянула к себе и несколько раз поцеловала в щёку. От удовольствия и комплиментов Юра весь зажмурился и расплылся в улыбке, забыв об усталости от долгой, напряжённой дороги.

Горячий воздух быстро стал обволакивать их лица и обнажённые участки тел, стоило им только открыть двери охлаждённой изнутри машины и ступить на землю. Тысячи запахов цветов и листьев, каких-то новых и давно позабытых, и он — превалирующий над всеми ими — запах моря: солёный, с примесью рыбы и водорослей, в одно короткое мгновение опьянили их.

— О, Боже, как же здесь хорошо, — произнесла, глядя в сторону спокойного ярко-синего моря, заворожённая Настя, приподнимаясь на цыпочках, распрямляя тело в струнку и разводя в стороны руки, и уже потом, поворачиваясь к застывшему с глупой улыбкой на лице Юре, сказала:

— Разве не ради этого стоит жить?

— Да-а… точно, — только и смог ответить ей он.

— Олежка, просыпайся, сынок! Мы приехали, — открыла заднюю дверь машины Настя, чуть склоняясь над дверным проёмом.

Что-то неуклюжее, со склеившимися глазами и кривым открывающимся ртом ответило ей протяжным зевком из глубины салона.

* * *

Остаток дня они провели, изучая сам дом и придомовой участок, окружённый со всех сторон, кроме стороны моря, невысоким кирпичным забором.

В доме было всего две спальни и одна общая с высокими потолками просторная комната, отделённая от кухонной зоны высоким барным столом, окружённым такими же высокими стульями. Обе спальни были на втором этаже, и обе они были с балконами. Окна одной из них, французские с двигающейся дверью-купе, смотрели на море, а такие же во второй — на проезд к вилле.

В доме также имелись три санузла — при каждой из спален наверху, а также внизу — на первом этаже, что не могло не радовать.

Да, нужно ещё упомянуть, что немаловажно, что все комнаты в доме, включая гостиную, были кондиционированы; вдобавок в каждой из них с потолка свисал ещё и огромный пятилопастный низкоскоростной вентилятор, который, в отличие от кондиционера, никогда не позволит под ним простудиться.

Кухня виллы Захариаса, цвета ясеня, была меблирована широкими нижними и уходящими под самый потолок верхними ящиками и полками. Открытые пространства кухни и её скрытые за дверцами объёмы были заставлены всем, что только может пожелать хорошая хозяйка. Были здесь и арсеналы разнообразной посуды, матрёшки кастрюль и сковородок, бесчисленные ножи и столовые приборы разной степени остроты.

Захариас, видимо, питал страсть к хорошей и дорогой домашней технике. Поэтому помимо широченных телевизоров, музыкальных центров и всевозможных приставок, преимущественно фирмы «Сони», расставленных в каждой комнате, кухня тоже была оборудована по последнему слову. Здесь были огромный тостер, такой же массивный пресс-гриль, электрический чайник, мини-кулер, хлебопечка и целых две электрических кофеварки.

На рабочем столе, опоясывающем кухонную зону со всех трёх сторон, красовалась величественная микроволновка. Рядом с ней гордо соседствовал пузатый двухкамерный холодильник. Чуть дальше от него располагалась широченная газовая плита с четырьмя разнокалиберными конфорками. В её чреве, за начисто вытертой стеклянной дверцей скрывался духовой шкаф.

Кухонная раковина из искусственного камня была того же цвета, что и сам рабочий стол, и представляла собой два глубоких равновеликих отделения мойки. Общий однорукий кран-смеситель располагался аккурат посредине — так, что его можно было повернуть, хочешь ты, направо, хочешь, налево. А чуть поодаль от него красовался и его младший брат — тонкотрубый гусак водяного фильтра с одной кран-буксой.

Захариас, как и обещал, в точности исполнил своё обещание — холодильник был доверху заполнен наисвежайшими продуктами, а на полках за дверцами стояли пакеты и банки с разнообразной бакалеей. На полу он оставил две упаковки бутилированной воды, а на разделочном столе — с десяток бутылок преимущественно белого вина и две бутылки с оливковым маслом: одно для жарки, другое — для салатов. Одну из моек раковины почти полностью занимал развалившийся там большой чёрно-зелёный круглый арбуз, видимо, уже готовый к помывке перед разрезанием.

— Красота! — произнесла Настя после беглого изучения своего нового хозяйства. — Всё что нужно и ничего лишнего!

— Да-а! — поддержал её Юра. — Ну, пошли теперь наружу, заценим остальное.

Тут в дом ворвался запыхавшийся Олег, которого кухня, видимо, интересовала в последнюю очередь и который уже успел обскакать всё, что только можно.

— Мама, папа, там… идите скорее, смотрите, какой там бассейн. Он огромный! — эмоции так и распирали мальчишку. Он схватил отца за оттопыренный карман шорт и попытался сдвинуть того с места, увлекая за собой.

— Да-а! Бассейн, и правда, что надо! — произнёс видавший виды Юра, когда они, наконец, вышли из дома.

— А я что говорил, — гордо добавил Олег.

— Ничего себе, какой он большущий! — Настя аж запрыгала на месте от радости, хлопая в ладоши.

— Мама, а можно сейчас искупаться в нём? — Олегу не терпелось окунуться.

— Ой, а вода-то какая горячая! — попробовал ногой Юра, — Прям как в твоей ванне.

С лица его, обращённого к жене, не сходила улыбка.

— Да-а, и правда, — согласилась Настя, проделав своей ножкой то же самое, что и Юра.

— Олежа, подожди, надо же в плавки сначала переодеться.

Но какой там — мальчишка уже выпрыгнул из своей одежды и в одних трусах с шумом и брызгами плюхнулся в бассейн.

— Олег! — попыталась было остановить его мать.

— Да ладно, пусть, — придержал её за руку довольный всем Юра. — Вот, дурилка, — по-доброму посмотрел он на своего барахтающегося в воде сына.

* * *

Первое утро своего кипрского отпуска они встретили, как и полагается, в постели. Олегу определили спальню с видом на безлюдный проезд, и он ещё