class="p1">В дверь стучат.

— Откроешь? — просит она Девлина.

— Хорошо, верно, иметь в доме лакея, — изрекает он.

— Откуда мне знать? — рявкает она, стряхивая детей и пытаясь подняться. — Девочки, успокойтесь. Сейчас посмотрю. Орать прекратили!

Она встает и сама идет к двери. Нина, ее средняя сестра.

— С Рождеством тебя! — говорит Нина, обнимая ее. — А чего девчонки ревут?

— Игрушку сломали.

— Ну надо же. Вот обидно.

— Ничего страшного, — отвечает Марианна.

Сломали игрушку еще до конца праздника — велика беда. Она по опыту знает, что домой они приволокут полную машину пластмассовой дребедени, и следующую неделю ей придется как-то распихивать все это по дому. У детей столько хлама — просто противно. Иногда ей хочется сбежать на необитаемый остров, там бы девочки научились играть с камушками, палочками и глиной, пуская в ход воображение.

— Я, кажется, могу помочь.

— Нина вытаскивает из кармана два леденца на палочке, разворачивает, выдает обеим. Рев тут же умолкает.

— Ты просто ангел, — восхищается Марианна. — Похоже, Рождество все-таки настало.

— Мои орудия труда, — поясняет Нина. — Очень помогает, когда мелким швы нужно накладывать. Я на этой неделе дежурила у знакомой в клинике первой помощи.

— Привет, лапушка, — говорит Лидия, целуя Нину. — Неудивительно, что дети разбушевались. Они ж голодные! Пойду скажу Джуди, что их нужно покормить немедленно.

— Не надо, прошу тебя, — просит Марианна, но Лидию не остановишь.

Дверь, ведущая в подвал, распахивается, едва не сбив Шивану с ног — та отскакивает в последний миг. В комнату, с перекошенной физиономией, влетает их племянник Оскар.

— Привет, Оскар, — говорит Нина. — А где твоя мама?

— Внизу, — сообщает Оскар. — Не говори ей, куда я двинул.

— Это еще почему? — обращается Марианна к его удаляющейся спине.

Ответ заглушает ругань ее отца и громкий шум из кухни.

— О господи, — вздыхает Марианна. — Не дом, а зоопарк.

Отец вваливается в гостиную, в середине лба у него красная блямба. Отмахивается от мешочка со льдом, который ему пытается всучить ее мать.

— Нам сообщили, что помощь наша не требует ся, — поясняет Лидия. — Твоя тетушка свирепо охраняет свою кухню.

В дверях, ведущих в подвал, появляется Марианнина средняя сестра Беата.

— Оскара кто-нибудь видел?

— Он наверняка где-то здесь, — говорит Нина и наконец-то снимает пальто. — Давайте воспользуемся возможностью и устроим настоящий семейный вечер.

— В противоположность телевизионному семейному вечеру? — уточняет Марианна.

Марианна, в отличие от матери и Беаты, успела оправиться от «послереволюционного» потрясения. Никому в этом не признаваясь, она не без удовольствия посмотрела сериал, особенно ей понравилась героиня по имени Маргарет, журналистка без страха и упрека. Нельзя не признать, что она получилась симпатичнее, чем списанная с Лидии Линди или списанная с Беаты Бетани. Нина в сериал не попала, вместо нее Зак ввел в действие брата по имени Ник.

— Беата сказала, что меня из телевизионного семейства выкинули, — говорит Нина. — Так что мне осталась только настоящая семья.

Она садится, похлопывает по соседнему стулу. Марианна присаживается рядом.

— Ты сериал действительно не видела? — Марианна все гадает, обиделась Нина на свое отсутствие в фильме или сочла себя польщенной.

Нина передергивает плечами.

— Нет у меня времени на массовую культуру, — говорит она. — Издержки профессии.

Беата стоит за отцовским стулом и массирует Марвину шею.

— Как ты думаешь, он в порядке? — негромко спрашивает Нину Марианна.

— Пока — да, — говорит Нина. — Но я за ним наблюдаю.

— Вот и хорошо. А ты домой надолго?

Нина работает врачом в организации «Врачи за мир» и уже три раза подряд ездила в Сирию. Марианне хочется вернуть прежнюю близость — ту, что была в молодости. Но после последней поездки Нина ушла в себя. Марианне хотелось бы знать, что сестра видела на этом Ближнем Востоке, каким образом это на нее повлияло, но все не подворачивается возможности завести такой разговор, да и нет уверенности, что Нина его поддержит.

— Не знаю пока, — отвечает Нина. — Я еще не дала согласия на следующую поездку. Жду подходящего предложения. Возможно, пока поработаю здесь в какой-нибудь больнице. Клиника первой помощи не тянет на долгосрочный вариант.

— Так ты в Сирию больше не поедешь?

Нина качает головой.

— Нет, хватит.

Марианну так и подмывает все же расспросить ее, но их обрывает мама. Она в очередной раз завелась по поводу долгого ожидания ужина, но тут, слава богу, Джуди зовет всех за стол.

Они вваливаются в столовую, тут-то и начинается полный туши свет. У Джуди есть любимый ритуал: обойти вокруг стола и попросить каждого высказаться, за что он благодарен судьбе. Нудно и противно. Марианна терпеть не может фальшивую патетику.

Нарезая близняшкам индейку, она подготавливает свою речь. Полагалось бы ежечасно возносить благодарность за двух здоровых дочек — это она знает. Ей повезло с семьей, образованием и подлинной человеческой свободой, которая большинству жителей планеты даже и не снилась. Вместо этого внутри так и кипит досада. Женщина, которая, почитай, в одиночку растит близнецов, — пленница своей участи.

Когда-то Марианна верила, что у нее будет все: муж, дети, профессиональный успех и выбор, выбор, выбор — до самого горизонта. Теперь она понимает, что замужество — эта ловушка, в которой с женщины сдирают ее свободу. Так оно было с тех самых пор, как человечество изобрело институт брака, и все женщины испили эту горькую чашу. Только ее поколение сумело убедить себя в том, что в замужестве все может быть так, как тебе хочется: если вечеринка тебе не по вкусу, всегда можно вежливо удалиться. Как так получилось, что самое образованное поколение в истории не в состоянии рассмотреть решеток на окнах, пока не окажется в заточении и за спиной не захлопнется дверь? Если бы ей предложили выбрать фоновую песню для брака, она предложила бы «Отель „Калифорния"».

— Марианна? — Тетя Джуди готова принять ее вклад в вознесение благодарности. По крайней мере, здесь у нее есть свобода отказаться.

— Пас, — произносит Марианна.

— А ты что скажешь, Девлин?

— Простите? — Девлин поднимает взгляд от колен. — Что такое?

— Он тоже пас, — говорит Марианна. — Занят, копается в телефоне.

— За столом никаких телефонов, — объявляет тетя Джуди, и Марианна протягивает руку, чтобы забрать контрабандный телефон, точно строгая учительница. Ладно, она готова краснеть за поведение своих детей, но чтоб о ней судили по поведению Дева за столом — это уж слишком. Пусть судят по ее собственному.

Сжав его телефон в ладони, она поднимается с места. Слышит за спиной благодарный голос тети Джуди, шагает на кухню, открывает ящики, роется среди поварешек, лопаточек и венчиков, пока не находит нужное. Кладет разделочную доску на стол, на нее — аппарат. А потом