Конечно, за последние полгода форму он растерял, но постоянный массаж и моё вмешательство дело немного поправили. А так — рельефное тело, тёмные волосы, ястребиный взгляд пронзительных глаз. Одним словом — герой какого-нибудь бульварного романа, а не паралитик, прикованный к кровати.

«А мы очень даже ничего, — сказал я покрутившись перед зеркалом. Я даже поднял больничную распашонку, в которой он находился, чтобы оценить свои новые ягодицы, и понял, что многие девчонки за них отдадут свою душу. — Я бы сказал: выше среднего. А главное — агрегат не подкачал. Не орочий размер, конечно, но и не гномий, хвала мне».

«По местным меркам я вообще красавчик, плейбой, переговорщик и кое-где даже гений, — ответил мне Игорь, слегка польщённый моей оценкой. — У нас вообще бытует мнение, что мужчина должен быть слегка красивее обезьяны».

«Кто вам такую чушь сказал? — я чуть было не взорвался от негодования. Ещё бы, они тут принижают мужскую красоту, которая веками восхвалялась среди богов. Точно проделки какой-то из баб. Скорее всего, Завиды или Бабы-жабы. — Ничего общего с реальностью она не имеет!»

«Есть тут такие… — слегка замялся владелец арендованного мной тела. — Дарвинистами зовутся».

«Нашёл, кого слушать, — фыркнул я. Понятно, откуда у них такие завиральные идеи. Это бог Философ вечно по пьяни чушь какую-то выдумывает. Потом, правда, клянётся, что пить бросит, но каждый раз всё начинается заново. — Мне ближе идея, что все люди — суть подобие богов. В частности, такого красавчика, как я».

«К сожалению, я тебя не видел, чтобы оценить, — сказал на это Игорь, и я чётко уловил сарказм. Ну ничего, мы ещё притрёмся друг к другу, или мне придётся тебя на пару недель упечь в самую тёмную часть твоего разума. — Но верю беспрекословно».

То-то. Другое дело.

«На Олимпе ты бы был практически сразу за мной, — ответил я, отходя от зеркала и следуя дальше по коридору. — Среди богов тоже хватает уродов, всё больше как-то моральных».

* * *

Когда мы зашли в приёмную директора клиники, я даже присвистнул при виде секретарши. Хорошо, что она ничего не видела и не слышала, так как была занята своими ноготочками, начищая их до блеска.

«Ты чего? — спросил меня Игорь, не понимая, чем вызвана моя реакция и подавленный внутренний хохот. — Ты её знаешь?»

«Конкретно эту — нет, — ответил я, разглядывая человека в обличии пластиковой куклы перед собой. — Но верных последователей богини Силиконы я узнаю везде. На ней же ни одного живого места не осталось. Поцеловать некуда — сплошная подделка».

«Что за Силикона? — поинтересовался хозяин тела. — Это что-то из нового фольклора?»

«Это у вас — фольклор, — отмахнулся я, понимая, что устройство жизни богов объяснять долго и муторно, и мне это точно будет скучно. — А у нас — жизнь со всеми её изменчивыми перипетиями. Впрочем, не обращай внимания. Силикона — богиня новая. Последние полвека набирает просто бешеную популярность. Мы всё удивлялись, откуда? Кто в здравом уме вообще может ей поклоняться? А теперь вижу, даже жертвы приносят человеческие».

Я легко махнул рукой. И, словно подчиняясь этому жесту, дамочка пролила только что сваренный кофе себе на надутую операциями грудь. Забыв обо всём на свете, она схватила салфетки и принялась стирать жидкость с объёмных арбузиков, затянутых по недоразумению в блузу.

От зрелища я даже подзавис на несколько секунд, хотя надо было быстро проходить в кабинет директора клиники.

«Ты чего? — спросил Игорь, не понимая причин задержки. — Ещё что-то колдуешь?»

«Да нет, — отозвался я, приходя в себя и проскальзывая мимо дамочки. — Вот вроде бы умом понимаю, что искусственные, а взгляд всё равно привлекают. По ходу наша Силикона нечиста на руку и дарует своим адептам запрещённые технологии. Ничего, вернусь, обязательно подниму этот вопрос».

* * *

В кабинете директора клиники мы нашли только невысокого человечка с круглой залысиной, который что-то внимательно рассматривал в ноутбуке. Не удивлюсь, если это был порноролик. Когда же он взглянул на меня из-под толстых очков, я понял, что это точно адепт Бабы-Жабы. По крайней мере, удавится за любую монетку.

— Вы-таки перепутали кабинеты? — спросил он меня, глядя без враждебности, но твёрдо. — Мне о вас не докладывали.

— Я решил зайти, не тревожа ваш персонал, — ответил я, присаживаясь к столу и пододвигая к себе бумагу и ручку. — Зачем лишние телодвижения, да? Особенно, когда их можно избежать, правда?

Бросив взгляд на главврача, я увидел, что он не понял моей гениальной отсылки на несделанную мне операцию. Или сделал вид, что не понял. Что ж, придётся действовать в лоб.

— Вижу, наше лечение пошло вам на пользу? — тем временем проговорил хозяин кабинета.

Он убедился, что я веду себя не агрессивно, поэтому решил, что можно немного выдохнуть. Хотя я бы на его месте не был таким спокойным. Даже интересно, сколько народа он обманул за время своей деятельности?

Я же написал на листе стоимость операции, которую мне подсказал Игорь. А напротив неё номер банковского счёта семьи Тумановых. Затем написал ту же самую внушительную цифру с несколькими нулями, поставил напротив «умножить на два» и подписал другой счёт, который принадлежал уже лично владельцу арендованного мной тела.

И пододвинул эту бумажку директору этой шарашкиной конторы, по недоразумению названной экспериментальной маго-нейрохирургической клиникой.

Директор оказался тупым. Он полагал, что денежный поток может идти только в его сторону и никак иначе. Поэтому расплылся в оргазмической улыбке, обнажив искусственные зубы, и распростёр руки, словно хотел заключить меня в объятия.

— Вот это чертовски приятно! — заявил он, снова и снова вглядываясь в суммы. — Вот это ничего себе! На моей памяти это первый столь весомый комплимент клинике за проделанную работу. Я так рад, что наше лечение вам помогло! Премного буду вам благодарен за столь великодушную щедрость…

Я чувствовал, что Игорь испытывает чудовищную неловкость от происходящего. У него даже возникло желание встать и уйти. Но только не у меня. Я с лёгкой улыбкой наблюдал за тем, как директор рассыпается в комплиментах и благодарностях. В конце концов, больше нам подобного представления в его исполнении увидеть не удастся.

— Вы меня, судя по всему, неправильно поняли, — по-прежнему улыбаясь, прервал я, наконец, фонтан приторных слов и лживых похвал, изливающийся из сидящего