Но, как говорится — сапожник без сапог. Да и не находил особой необходимости в этом, всегда были более серьезные проблемы, сознание можно чистить до бесконечности, и этот западок был не самой проблемной вещью. Сначала, я все же хотел вычистить этот западок, но все руки не доходили, а потом, подумал, что тут в нем плохого, наоборот, пусть лучше будет опасение, чем беспечность.

Мой рациональный ум говорил мне, — ну, что ты, тормоз, стоишь, тупишь, давай уж окупнись! И я нырнул. Поплавал я в волю, заплыл далеко, почти до самого острова, я наслаждался прохладой воды, совсем забыв про свои нелепые страхи и опасения. И что только в голову не придет, всякая дурь…

Часть 2.

Тайны озера.

И вот тут, кто-то задел мою ногу. Я оглянулся вокруг, — никого. Тут, что-то большое шаркнулось моего бока, потом, другого. И опять, как мне показалось, коснулось, и даже слегка схватило, придержало мою ногу. Паники не было, я в таких экстремальных случаях, наоборот, мобилизуюсь, отключаю эмоции, страх, и думаю чисто рационально, как выйти из сложившейся ситуации, или постоять за себя, это какое-то мое врожденное свойство.

Я пытался понять, что это, насколько крупная рыба, опасная ли она для меня. Что мне делать при ее нападении на меня, с голыми руками, к тому же, рыба скользкая, единственное, попытаться ей выдавить глаза…

Я даже нырнул, открыв в воде глаза, но кроме какой-то большой тени, ничего не увидел, да и то, это могло быть преломленное отражение света в воде. Я решил, что все же, это небольшая рыба, иначе, она бы уже давно меня утащила. От этой мысли я немного успокоился, расслабился и перестав вертеться вокруг своей оси, озираясь в поисках кого-то, поплыл к берегу. И тут, меня еще больше напрягла следующая мысль, — так если рыба-то небольшая, съесть она меня не съест, под воду тоже не утащит, а вот откусить кое-что может. Я же полностью голый, и это кое-что сейчас болтается перед глазами рыбы, она же может принять это за маленькую рыбку и отхватить… Плыл и смеялся своим мыслям.

На берегу был один дом, и к тому же рабочий день, все на работе, да и вообще, сюда никто не ходит, никого не было, почему бы не искупаться голышом, полнее почувствовать связь со стихией…

Кто-то словно уловил эти мои мысли и коснулся моего причинного места, потом, еще раз, а затем, и вовсе, по ощущениям, как бы сжал его в руке. Но какая может быть рука, чья? Пасть, однозначно рыбья пасть! Но почему отпустила, не отхватила?

И вот тут, меня обуял страх, уж лучше пусть сожрет целиком, чем так, как жить потом нормальному мужику с откушенным рыбой детородным органом, ладно, люди теряют это на войне, а тут, рыба откусила, какая нелепость, все будут смеяться над этим, а мне — горе.

Все, я больше уже не думал, и опустив голову в воду, что было сил, на одной задержке дыхания, в размашку, кролем, доплыл до берега. Вылез, отдышался, оделся и всматривался в гладь воды, ничего не было видно. Вот досада, — думал я, солнце сейчас за островом и вода темная, вот если бы было попозже, то солнышко было бы правее от меня, и все бы освещало, вода тут чистая, прозрачная, видно далеко в глубину.

Я стал бросать камни в то место, где плавал, в надежде, что вспугну рыбу и она покажется. Потом, нашел сухую ветку и кинул в то место, иногда хищные рыбы хватают предметы, упавшие в воду, но ничего, тишина, стал искать еще палку, или ветку, и тут услышал тихий всплеск.

Резко оглянулся, ничего и никого, но увидел валявшуюся на берегу ветку, которую я закинул метров на двадцать — тридцать, только что. Если бы я был верующим, то непременно бы перекрестился. Все, с меня хватит! Что за напасть, чертовщина какая-то, — подумал я и быстро зашагал к дому. Все это не укладывалось в голове, так ведь и крыша поехать может…

Я вспомнил Кастанеду, который говорил, что порой наш тональ не выдерживает наката нагваля.

Зайдя, я увидел всю нашу веселую компанию, сидевшую на кухне и пившую родниковую воду, которую привез для нас зять нашей магини. Посмотрев на меня, они, почти в один голос спросили:

— Виктор, что случилось?

— Что- что, почему вы не сказали мне, что у вас тут водится большая хищная рыба? — с обидой в голосе, спросил в ответ я.

— Да, неужели, разве впрямь водится? Ты что, видел ее?

— Она напала на меня.

— Да, неужели, что ж она тебя не сожрала то?

— Не знаю, наверное, выбирала, что ей по вкусу, филе, окорока, или антрекот, пока она раздумывала, я уплыл.

Все немного повеселели от этих слов, а Надежда Петровна спросила меня:

— Так если ты утверждаешь, что на тебя напала рыба, то скажи, что она тебе сделала-то, я ничего не вижу на твоем теле, никаких повреждений, — она как-то лукаво, с хитринкой в глазах, смотрела на меня.

— Что — что, терлась она об меня, видимо, как звери, обнюхивают свою добычу, так и она меня, не успела ничего сделать…

— Или все же сделала чего, проказница? — она явно сдерживала смех.

— Так чего сделала-то?

— Чего — чего, минет видимо пыталась сделать, в пасть член брала…

Мужики от смеха, аж попадали на пол, держась за животы. Все долго ржали.

— Ай да рыба! Пойду-ка я тоже искупаюсь! — прикалывался Володя.

— Рафис, не ты ли прикормил рыбу и выдрессировал ее так? Надежда Петровна не ревнует? — продолжал ржать Володя. Нужно было Виктора предупредить, он бы подольше в воде задержался, а так, убежал вот от страха!

Когда все просмеялись, Надежда Петровна сказала:

— Нет, Володя, я не ревную. Рафису это не грозит, тебе тоже, ну, а Виктор может это повторить, если захочет. И она вновь засмеялась.

— И почему нам с Рафисом это не грозит, поясните?

— Потому что, вас ОНИ, пока не принимают, и вам, без меня, не следует заходить в воду. На Виктора я сразу посмотрела и поняла, что они его примут, потому и не запретила ему сегодня идти купаться. Вы же, наверное, заметили, что на берегу нет местных, здесь они вообще не купаются.

— Почему? — в один голос спросили мы с Володей.

— Боятся ИХ.

— Кого их? Рыб что ли?

— Русалок! Русалок они боятся! — ответил за Надежду Петровну Рафис.

— А мамка с ними купается! — мамкой он иногда называл Надежду Петровну, и действительно, по