А кто видел рай?

Комфортабельно зашумели за их спиной выдвижные двери, и автобус тихо тронулся, поплыл по безбрежному морю ночи. Едва покинули монастырскую стоянку, шофёр для экономии выключил свет. Ещё и стёкла были тонированные, так что в автобусе воцарилась, можно сказать, удвоенная тьма. Восемнадцать человек растворились в ночи, слившись со своими сиденьями. Только что спешили-спешили, а тут… тишина, просто волшебная! В дороге мы передаём часть нашей суеты тому неодушевлённому предмету, на котором едем – и через это обретаем покой.

В счастливом мраке дышится легко. Вдыхаешь и выдыхаешь словно не воздух, а какой-то восторг, разлитый в мире. Когда глаза ничего не видят, всё видит душа.

Ехали в темноте как бы по огромному собору, и даже нескончаемый ряд оранжевых фонарей вдоль дороги ассоциировался после Лавры со свечами. Всем было тихо и благостно, кто-то задремал, кто-то наяву (или почти наяву) пересматривал ещё раз счастливый сон сегодняшнего дня. Невидимый метроном начал как-то неслышно отсчитывать последнюю его минуту.

"Вздремнуть, что ли?" – подумал Кирилл, нажав кнопку, откидывающую сидение.

Тут же все ударились с маху об откуда-то взявшуюся невидимую волну. Один и тот же вал сломал сначала автобус, потом всех, кто в нём. Резкий звук мигом преложился в резкую боль, будто она вытекала из него неизбежным эхом.

Всё сорвалось с мест в этом грохочущем чёрном салюте. Сила инерции превратилась в нечистую силу. Как в редком по убедительности кошмаре невидимые, но осязаемые бесы хватают человека и швыряют во что-то беспредельное: гильотину, пыточную камеру, ад, так здесь сила, с которой не поспоришь, бросила всех лицами, головами, рёбрами в твёрдую и скрежещущую гекатомбу. "Тьма и скрежет зубов".

Автобус разом вмялся внутрь, как консервная банка под каблуком. Рваное железо резко полоснуло по людям. Всё, что полминуты назад служило комфорту и уюту, стало внутренностью мясорубки. Вдребезги стёкла, кости, зубы… неживое и бывшее живое. Последняя мысль была банальна и почти спокойна: "Так не бывает. Это всё не с нами…" Удар сломал календарь.

Мир – или миг, – коротко включился… или сделал вид, что включился. Кирилл проснулся… или показалось, что проснулся. Пара мёртвых "зайчиков" от телефонов бредово металась вокруг в какой-то сумрачной техногенной жути. То ли мотыльков, то ли чертей кто-то ими отгонял?

Тёмное разлилось по вздыбленному полу так обильно, что было даже непонятно, как из такого небольшого количества нас смогло столько натечь? И из кого? Голоса будоражили мрак… но доносились будто из другого мира. И что-то творилось со Временем: иногда в ушах, как в огромном гулком эфире, включали замедленную запись, иногда – ускоренную. И передавали нечто странное.

– Не смотри.

– Что-то… ногу мешает!.. я посмотрю.

– Не смотри! Дай я тебе глаза завяжу.

– Я боюсь!

– Не бойся, маленькая… просто не смотри. Не бойся и не смотри!

– А где Таня?.. Та-ня! ты где?

– Она рядом. Она просто пока не может ответить… Не волнуйся! Только пока не смотри…

Да что же за жмурки такие?.. Женщина и девочка, вы во что там играете?

А вообще этот ли свет на белом свете?

Свет опять включился…

3. Силоамская башня

Где ты был вчера?

О чём ты думал?

Почему ты вдруг решил,

что это будет не с тобой?

А. Макаревич

Свет включился. Кирилл лежал. Над ним стоял огромный монитор. Нет – окно. Но до чего же потрясающее зрелище показывало это включившееся вместе с ним окно! Вдоль горизонта тянулась длиннейшая орочья стрела с ярко пылающим наконечником. Или магический посох с набалдашником солнца.

Давно не было в мире такой волшебной, совершенно фэнтезийной зари! Такой идеально ровной щели в облаках. "Рассвет или закат!?" – ошеломлённо прикинул Кирилл точно так же, как прикидывал: монитор или окно? На восток или запад оно смотрит?

Что-то с миром странное творится, если мы вдруг не можем определить, рассвет в нём или закат.

Солнце начало медленно-медленно скрываться. Закат? Ну конечно, закат… Но… почему-то огненный диск заходил вверх, а не вниз. В висящее облако – не в горизонт. Как будто лампочка сама собой вползала в потолок. Рыла в нём нору.

Значит, рассвет? Да, через минуту лампочка просверлила себе дыру в верхний этаж и засияла во всю полноту уже там. Рассвет? Ну, точно рассвет!

Почему-то Кирилл обрадовался, что это рассвет, хотя непонятно, чему тут особо радоваться. Просто тому, что ночь кончилась? Что она навсегда осталась во вчера: "Ночь та – да обладает ею мрак, да не сочтётся она в днях года, да не войдёт в числа месяца. О, ночь та – да будет она безлюдна…"(1). Но ночь та, к сожалению, была не безлюдна. Тут уж даже самый волшебный рассвет ничего не исправит.

Странно, что самое главное событие жизни уместилось в несколько секунд, да ещё и было как бы в тумане. Мир просто выключили и включили, как монитор – вот и всё, и почти нечего больше вспомнить про сам момент.

Всплывали в памяти отдельные детали – полуосыпавшаяся мозаика. Брызги расколотого происшествия. Когда Пикассо писал "Гернику", пожалуй, что-то такое он уловил: всякая катастрофа запоминается её участникам сюрреалистическими кусками, хаотично рассыпанными в сознании, слепленными потом силой бреда, как силой притяжения.

Быков не было, но…

Где-то в безвозвратном вчера звонили купола Лавры – именно такая ассоциация: купола, не колокола. А потом – грохот и крики… и резко выпадающие из сознания звуки – водопад, водоворот, чернота… а выбросило на поверхность где-то здесь, среди белых стен и больничной аппаратуры. И тело, как никогда в жизни, знало, зачем больницу называют больницей. Осязание во всём происшествии было куда ярче и сильнее зрения.

Пока ничего не случится, мы не знаем, что всё на волоске.

И пока мы живы, волосок этот Кто-то держит.

Жизнь – она такая. Едешь-едешь-едешь, и вдруг раз – доехал. Да нет, вы что, я же ещё хотел… мне же ещё надо дальше! Нет, ты уже приехал! Никакого "дальше" не будет – или будет, но совсем другое. Ошибся ты, а не мы. Дорога – она такая, какая есть, и точка всегда может быть поставлена в любом её месте. В любую секунду.

Всё самое важное в жизни происходит за секунду. За секунду мы решаемся на Поступок, за секунду произносим самое важное слово. За секунду зависаем между жизнью и смертью, за секунду успеваем из этого положения сделать шаг в ту или другую сторону… Может, ради этих-то нескольких секунд и тянутся все предыдущие