"Знать бы, чему наставляла она во сне?"

И вдруг вспомнила. Говорила о даре к пророчеству, что срок подошёл. Росья поёжилась, застёгивая последнюю петлю жилетки, душно, жарко стало. Она выглянула за дверь.

– Руяна! – позвала чернавку.

Девка быстро появилась на лестнице.

– Звала, Росья?

– Отец где?

– Так ушёл только давеча, – она перехватила тяжёлую корзину в другую руку, видно шла стиранную одежду развешивать в натопленную клеть.

"Откуда же Доброга узнал, что Станислава терем покинула? Может, люди его видели?" – но вслух Росья ничего не сказала, верно чернавки ещё не знают, что приключилось ныне ночью, и об уходе старшей дочери Доброги ещё не прослышали.

Росья вышла за порог, притворив за собой дверь, спустилась.

– Куда же ты в такую рань? – остановила её Руяна, любопытствуя.

– Росой хочу умыться в поле, – не задерживаясь более, она спустилась на крыльцо, сбежала с порога под хмурое небо, огляделась.

Отец, верно, пошёл прямиком к избе Верлада толковать с отцом наглеца, что посмел увести дочку. Оглядев верхушки сосен, Росья выйдя из ворот, направилась к лесу. Потянуло именно туда.

В лесу средь рыжебрюхих деревьев было куда теплее и ветра мало, только шумела хвоя над головой. Росья шла быстро, смотря под ноги. Мерещилось, будто ступает след в след за сестрицей, так и мелькает подол платья её. Раздумывать она себе не позволяла много, боялась сбиться с пути, что пролегал через лес и расщелины, а вскоре Росья забрела в скальную межу, только кругом вековые каменные глыбы поросшие мхом. В воздухе так и звенел тихий смех Станиславы, будто рядом она была. Девица, не выдержав, остановилась, подняла подбородок, вглядываясь в прорехи крон, где виднелись клочки серо-сизого неба. Дождь зачастил плотнее, ударяясь о лицо Росьи, холодные капли катили за ворот, она щурила глаза, моля богиню Макошь подсказать ей путь дальше. Но этого не потребовалось. Девичий голос послышался с глубины леса, и не было сомнений, что принадлежал он Станиславе, звучал не в голове призрачным туманом, а со стороны скального утёса. Росья решительно направилась туда, ступая по мягкой усыпанной влажной хвоей земле. Пробравшись через заросли вереса, остолбенела. У расщелины густо дымился затушенный дождём костёр. Беглецы собирались в путь, торопились. Станислава была одета тепло, голова покрыта платком, хоть и не любила она так носить его. Она подхватила с земли мешок походный, затягивая верёвкой. Верлад, высокий плечистый юноша с кудрявыми русыми волосами до плеч и такой же, уже по-мужицки густой отросшей бородой, надевал шапку, укрываясь от дождя. Он первый завидел Росью. Станислава повернулась в ту же сторону, куда смотрел и её возлюбленный.

– Росья, – положила она руку себе на грудь, выдохнула, – напугала же ты.

– Вернись домой, – потребовала тут же младшая, выходя из укрытия. – Отец пошёл искать тебя.

Возлюбленные переглянулась. Верлад понурил голову, и Росья поняла, что вернись тот, не сносить ему головы.

– Пойдём, ещё можно отговориться. Пока есть время.

– Сдурела! – прозвучал сталью голос Станиславы. – Не вернусь я, поняла? Не люб мне Станил. Если хочешь, выходи за него вместо меня, раз тебе так надо.

Росья от обиды поджала губы. Станислава и раньше была на слово не скупа, иногда и груба, но сейчас обида сжимала горло. За что так сестрица обозлилась на неё?

– Без тебя я не вернусь. Подумай об отце, что с ним станется?

Глаза Станиславы сделались стеклянные и такие зелёные, ярче еловой вымытой дождём хвои.

– Не могу я, Рось, не проси, – моргнула она и сделала шаг к Верладу, прижимаясь к его боку. – Возвращайся да передай батюшке поклон, пусть простит меня, если сможет, и ты прости меня. Верно, больше с тобой мы не свидимся.

От таких слов земля под Росьей вздрогнула, будто ударил в неё гнев Перунов. Бессмысленно пытаться настаивать, сестрица решение своё приняла.

Станислава, вдруг вырвавшись из объятий Верлада, бросилась к сестре, обняла горячо. Обдал знакомый запах трав медуницы и зверобоя, коими мыла она свои густые волосы.

– Прости, – прошептала сестра, заглядывая в глаза, и Росья ощутила её горячую ладонь на своей щеке, – наряды мои себе забирай, – сестра отняла руку и, отступив, побежала обратно к Верладу.

Росья так и стояла, немая от неверия в то, что Станислава ушла. Навсегда. Проводив их взглядом, пока те не скрылись в глубине леса, младшая вздрогнула от пронявшей её зяби. Промозглый воздух забирался за шиворот. Росья перевела взгляд на костёр, и её объяло такое одиночество, что заболело в груди. Сжав в кулаки холодные пальцы, она прильнула спиной к стволу, задышала часто. Что теперь их ждёт? Что будет с родичами? Больше всего тревожил отец, ведь какой же позор обрушится теперь на его голову, на саму Росью. А она не смогла вразумить Станиславу, да и куда ей? Разве старшая слушала её когда…

Росья не успела оправиться, как вдруг в спину ей будто ткнулось что-то острое. Она выгнулась, потеряв дыхание. Лес, окутанный туманом, поплыл. Хватаясь за ветви, чтобы уберечься от падения, Росья не устояла всё же и упала на колени. В глазах резко потемнело, и пред собой она увидела не кущи, а просторные широкие хоромы. Не успела удивиться и испугаться одновременно, увидела средь них мужчину. Высокий, статный, с широкой спиной. Видно знающий ратное ремесло, в походах побывавших не единожды, стоял он, отвернувшись, и волосы его тёмные падали на плечи.

– Дарко, я знаю, где её искать, – мужчина повернулся, и Росья вздрогнула, столкнувшись с пронзительными, серо-карими, как кора дуба, глазами.

Девица втянула в себя холодный воздух так глубоко, будто только что вынырнула из недр реки. Сминая в пальцах комки земли и закашлявшись, она села.

"Дарко, – билось в голове, – Дарко".

И тут-то воспоминания сна обрушились, будто снег на голову.

"Дарко, не об этом ли госте говорила ведунья Бреслава!?"

Ответом были лесная тишина да глухой шелест крон.

Тишину разорвали грубые и весёлые возгласы мужчин, с грохотом стукнулись кубки, полилась брага да медовуха через края. И снова на некоторое время воцарилось молчание, пока побратимы опрокидывали содержимое чар в себя. Знатный пир устроил князь Мстислав по случаю приезда волынян в Дольну, собрав и всех своих друзей за общий стол. Знатный, но ненужный… Беспокоил Волот, слишком старший брат пристрастился к подобному увеселенью, дай только повод. Дарко это не нравилось, как не нравилось и то, что сажает рядом с собой не самых благочестивых воинов. Взять хотя бы Венцеслава. Дарко невольно глянул через край чары на вытянутого поджарого с редкими усами и чёрными, что воронье крыло, волосами сборщика подати.

"Подонок, обирает народ без зазрения совести. А Горята, сын купца?"

Дарко перевёл взгляд на хмурого тучного мужчину с короткой рыжеватой бородой, который присосался с жадностью к питью, что пиявка, ходит за Волотом, что тень.