Карина подавила смешок. Мэгги была беременна на восьмом месяце и все еще не хотела верить, что не может продолжать жизнь в привычном режиме.

– Ну, ты же знаешь, какой у нас Майкл не в меру заботливый, – сказала она. – И я… э-э-э… Мэгс, я не представляю, как бы ты сейчас шнурки завязывала. Ты же и нагнуться не сможешь.

– Сама знаю, – сердито посмотрела на нее Мэгги. – Почему ты мне не сказала, что у вас в семье бывали близнецы?

– А это что-то изменило бы?

– Может быть. О господи, не знаю я. Вряд ли. Мужики – сволочи.

Карине, слава богу, не пришлось на это отвечать: отворилась дверь. В комнату просунулось лицо в ореоле вьющихся штопором волос.

– Ух ты, я так и надеялась, что ты здесь. Карина!

Карина радостно взвизгнула, и они бросились обниматься и целоваться. Алекса была замужем за братом Мэгги, ее лучшей подруги, и напоминала Карине старшую сестру. Всегда полная энергии и веселья, она была частью семьи, и ее присутствие вызывало у Карины ощущение дома. Карина выпустила Алексу из объятий, тут что-то дернулось у нее под рукой, и она отшатнулась.

– О господи. Ребенок пошевелился!

Алекса положила руку на раздутый живот и усмехнулась:

– Надо будет его на карате отдать. – Переваливаясь на ходу, она послала Мэгги воздушный поцелуй и села в другое кресло. – Слава богу, ты приехала. Хоть наговоримся как следует между нами, девочками. А то муж меня до белого каления доводит.

– Похоже, у нас полное согласие, – хмыкнула Мэгги. – Что там мой милый братец опять вытворяет?

– Заявил, что больше не пустит меня в книжный магазин. Так я и позволю, чтобы мой бизнес развалился, пока я беременная сижу. А он только и твердит, мол, денег нам и так хватит, – фыркнула Алекса. – Знаешь, сколько животных можно спасти на эти деньги? А он все рыцаря из себя строит – сиди, мол, дома, отдыхай. Отдохнешь тут с трехлеткой в доме! Вот так прямо лягу, ноги задеру и буду весь день леденцы сосать. Как бы не так! В «БукКрейзи», по крайней мере, тихо и можно хоть со взрослыми людьми поговорить.

Мэгги содрогнулась:

– Когда я в последний раз приходила в гости, Лили заперла меня в детской и заставила несколько часов подряд играть в чаепитие. Первый час я еще выдержала, но в конце-то концов… Сколько можно пить воображаемый чай с воображаемым печеньем?

– Вы меня уморите, – расхохоталась Карина. – А как же «жили долго и счастливо»? Любовь после свадьбы? Идеальные отношения?

Ее подруги переглянулись.

– И думать забудь, – посоветовала Мэгги. – Реальная жизнь – сплошная гадость.

Алекса кивнула:

– Тебе нужен мужчина, который будет рядом и в хорошие времена, и в дерьмовые. Потому что чего-чего, а дерьма в жизни хватает.

Карина смотрела на них – большущие животы, сплошные неудобства, бешенство гормонов…

– Хм… а стоит вообще связываться?

Мэгги вздохнула.

– Да, – нехотя признала она. – Стоит.

– Еще как стоит! – разулыбалась Алекса. – А теперь давай о тебе поговорим. Есть чем хорошеньким поделиться? Решила уже переехать в мою старую квартиру?

У Карины похолодела спина от радостного возбуждения.

– Да. Это как раз то, что надо. Недели через две перееду. А ты тут постарайся, чтобы Мэгги моего брата не прибила.

– Ну, спасибо, сестренка.

– Пожалуйста, – усмехнулась Карина. – Я тут заехала в «Милую Мэгги», прошлась, посмотрела. Макс будет вводить меня в курс дела.

– Макс такой милый, – сказала Алекса. – Такой обаятельный, такой любезный.

Мэгги с тревогой поглядела на нее:

– А хорошо ли это будет, Карина? Думаешь, ты сможешь работать рядом с Максом?

В точку.

Карина помнила, как еще три года назад Мэгги догадалась о том, что она по уши влюбилась в Макса. На восемь лет старше, ни в каком отношении ей не ровня, Макс стоил Карине немало бессонных ночей и слез в бесплодных попытках придумать, как заставить его все же обратить на нее внимание. Сначала Мэгги читала ей нотации о том, что нужно жить своей жизнью и ставить свои интересы на первое место. Но любовь несговорчива. Нет, только после той незабываемой ночи она наконец поняла, что Макс никогда не увидит в ней ничего, кроме сестренки друга. Это унижение не забылось до сих пор, но оно же оказалось необходимым толчком, чтобы решиться наконец уехать и начать собственную жизнь.

Карина глубоко вздохнула и взглянула на невестку.

– Да, – твердо сказала она. – Я не против работать с Максом.

Мэгги внимательно вгляделась в ее лицо и кивнула:

– Ясно. Ну что ж, нас уже, наверное, все ждут. – Она оперлась руками на подлокотники кресла и поднялась. – Выходи к нам, когда соберешься.

– Ладно, я сейчас.

Карина откинулась на мягкие подушки и уставилась в потолок. Всю жизнь она старалась отвоевать себе достойное место в семье, среди красавиц-сестер и талантливого брата. Казалось, у всех, кроме нее, есть своя ниша. При мысли о том, чтобы начать все с нуля, в крови бурлило радостное нетерпение. Другая страна. Новая работа. Свое жилье. Возможности открывались безграничные, они лежали у ее ног, как драгоценный дар, и она не хотела больше тратить время на человека, который никогда ее не полюбит.

Выйти замуж и жить всю жизнь с одним мужчиной никогда не было ее целью.

А вот страстный роман без всяких привязанностей, без обещаний – это то, что надо.

Легкий холодок пробежал по коже. Наконец-то Карина свободна от всех ограничений и готова открыть для себя свою сексуальность. Она найдет достойного мужчину и с головой бросится в плотские отношения, не рассчитывая на долгосрочные обязательства.

Плохая девочка.

Да. Пора.

Эта мысль подняла ей настроение. Карина вскочила с кровати, схватила с вешалки красное платье и пошла переодеваться.

* * *

Макс наслаждался приятным вечером. Он часто ужинал с Майклом и Мэгги, и нередко к ним присоединялись Алекса с Ником. Эти уютные часы, полные смеха, вина и беззаботности, напоминали ему бесконечные вечера, которые он проводил когда-то с семьей Конте в Бергамо. Его мать с синьорой Конте выросли вместе, с детства дружили, и, когда его отец сбежал, матушка Конте приняла их обоих в свою семью. Он всегда чувствовал себя здесь не столько другом, сколько каким-нибудь двоюродным братом.

По спине прошел неприятный зуд. Как ни странно, денег у Макса было даже больше, чем у Майкла, но он сам не желал касаться ни единого пенса, не заработанного собственным потом и кровью. Его отец, богатый швед, подошел к браку как к коммерческой сделке: приехал и тут же соблазнил местную итальянскую девушку. Вскоре они поженились, а когда родился ребенок, он положил на счет жены чек с кругленькой суммой. И исчез навсегда. Макс так никогда и не видел своего отца, но его деньги за годы обросли процентами. Матери, оставшейся почти без родственников, приходилось тратить эти деньги, чтобы было на что жить, но Макс ими брезговал и не мог дождаться, когда наконец сможет сам зарабатывать. Ему не нужно было ничего от этого человека, который когда-то лишь раз взглянул на своего новорожденного сына и ушел не оборачиваясь. От человека, который опозорил его мать на весь старомодный итальянский городок, человека, из-за которого им пришлось носить клеймо брошенных.