Нарадин повернул коня.

— Мой! — заорал он.

Наконец кабан стряхнул с себя собак и пошел на Нарадина. Тот качнул копьем в сторону зверя. Старый, дерзкий лесной мудрец, развернувшись в последний момент, ринулся под брюхо коню. Острие копья скользнуло по лопатке вепря и рассекло шкуру до кости. Конь Нарадина прыгнул через голову кабана и почти завершил скачок, но в этот момент клык зацепил его ногу, и он покачнулся на мягкой земле. Животное удержалось на ногах, но Нарадина, ухватившего его за холку и все-таки потерявшего левое стремя, отбросило на шею лошади. Натянув повод, он только силой рук избегал падения. Вся тяжесть тела наездника пришлась на голову коня. Тот пошатнулся и через мгновение рухнул бы. Кабан опять подобрался совсем близко. Собаки подлетели, разъяренные, жаждущие крови, но слишком поздно.

Оризиан и Рот вмиг оказались рядом и одновременно набросились на зверя. Трудно сказать, чье копье нашло цель первым, Оризиан попал в бедро, а копье Рота вонзилось под ребра. От сильного удара копье вывернулось из неловкой хватки Оризиана. Рот оказался искуснее, его острие ударило кабана в бок, да еще он налег на древко всей тяжестью своего тела и весом коня. Так он держался несколько мгновений, гримасничая от напряжения, а копье вырывалось из его рук.

Нарадин соскользнул с седла и вытащил из-за пояса длинный нож.

— Поторопись, — сквозь стиснутые зубы с трудом выговорил Рот.

В том, что нужно спешить, Наследник Крови и сам не сомневался. Огромные, ужасные челюсти животного чуть не отхватили ему кисть, когда он протянул руку с ножом к похожей на бочку груди лесного зверя. Нарадин искал и нашел сердце кабана.

* * *

Потом они сидели возле огромной туши, а собаки скакали вокруг них. Нарадин вдруг рассмеялся. Оризиан увидел радость в глазах кузена и тоже засмеялся.

— Это стоит запомнить, — сказал Нарадин. — Посмотри, какие клыки. Старый мастер своего дела. Лесной владыка.

— Я было подумал, что мы в опасности, — признался Оризиан.

— Я-то, конечно, пропал бы, если бы не вы оба. — Нарадин отпил воды из бурдюка и немного плеснул на руки, смывая кабанью кровь. Потом предложил мех Оризиану. Вода, зачерпнутая из лесного ручья всего час-два назад, была холодной до зубовной ломоты. В ней ощущалась вся прозрачная прохлада осеннего дня.

— Сегодня удача скакала рядом с нами, — вдруг заявил Рот. Оризиан хорошо знал своего щитника, они были вместе уже шесть лет, и он расслышал то, чего Рот не сказал. Воин не осмелился в присутствии Наследника Крови излагать свои суждения по поводу схватки с матерым вепрем, когда на вооружении имеется лишь несколько собак и всего три копья.

— Нужно позвать остальных, — предложил Оризиан. — Им тоже захочется это увидеть.

— Сейчас, сейчас. — Нарадин поднялся на ноги. Собаки тут же сбились вокруг него. Он подошел к туше и опустился на колени. Его рука почти уважительно легла на бок зверя, и в это время что-то привлекло его внимание.

— Смотрите, еще одна рана. Это ведь не наша, правда?

Рот и Оризиан тоже опустились на колени рядом с ним. Под лопаткой кабана они увидели колотую рану. Грубая шерсть вокруг нее пропиталась кровью, уже подсохшей.

— Я бы сказал, ей день или два, — сообщил Рот, растерев между пальцами немного крови.

— Удивительно, что он мог так долго держаться и драться — задумчиво пробормотал Нарадин.

Оризиан наклонился ниже. В глубине раны виднелось что-то непонятное. Тогда он воткнул в нее нож, покачал им из стороны в сторону и ощутил странное сопротивление лезвию. Еще одним поворотом ему удалось что-то подцепить и вытащить наружу: на ладони лежал наконечник стрелы, плоский и гладкий.

— Вот что там было, — показал он.

— Можно я посмотрю? — спросил Рот, и Оризиан кивнул. Рот взял кусочек металла и, хмурясь, начал вертеть его в руках. Все пальцы воина были иссечены шрамами (первый вестник преклонного возраста), но наконечник он держал привычно и уверенно.

Нарадин выглядел немного огорченным.

— Не так уж приятно узнать, что он носил в себе это.

Рот повернулся к Оризиану:

— Это кирининская работа, стрела лесных тварей.

— Лесные твари? — воскликнул Нарадин. — Охотятся здесь?

Рот только кивнул и огляделся. Не качнется ли где подлесок, не шелохнется ли хоть один листик на деревьях? Настроение щитника изменилось. Он встал.

— За последний год Белые Совы доставили немало тревог, а? — обратился Оризиан к кузену.

— Да, но мы же меньше, чем в одном дне пути от Андурана. Они не посмели бы подходить так близко. — Нарадин тоже стал рассматривать наконечник. — Хотя Рот прав, это Белые Совы.

Оризиан и не сомневался. Рот довольно много сражался с кирининами из Анлейна и всегда узнал бы их оружие. Он взглянул на своего щитника, в позе которого чувствовалось необычное напряжение.

— Я думаю, пора трубить, — сказал Рот, не прекращая рыскать взглядом по лесу. — Не следует оставаться здесь дольше, чем нужно.

Нарадин не возражал. Он поднес к губам рожок и послал длинный низкий сигнал, созывая охотников к добыче.

* * *

На следующее утро Оризиан стоял на зубчатой стене замка Андуран, наблюдая, как к северо-востоку от Кар Крайгара сгущаются серые облака. Гряда огромных гор темнела за долиной реки Глас. За грядой, невидимая отсюда, лежала самая гористая часть земель его Крови. Там находились остатки древних городов, давно покинутых их забытыми обитателями. Теперь никто не жил среди скал и облаков.

Вот уже две недели Оризиан гостил в замке дяди, и погода все время менялась. Небо стало тяжелым; все — земля, поля, леса — потемнело под ним. Земля и небо знали, что грядет, и потихоньку готовились к этому, сбрасывая мягкое настроение осени. Скоро даже здесь, на дне долины, ляжет снег. День Рождения Зимы уже близко.

Не самое удачное время для появления на свет, но и это нисколько не помешало ликованию по поводу рождения первого внука тана. Торжества длились несколько дней и завершились охотой, в которой Нарадин должен был добыть кабана. Но вот все празднества остались позади, блаженная истома воцарилась и в замке, и в обосновавшемся под его стенами городе — затишье между бурями, поскольку буйства надвигающегося Рождения Зимы по силе и неистовости, если не по продолжительности, будут как раз под стать прошедшим торжествам.

Пришло время и Оризиану отправляться домой, в Колглас, в замок на волнах. Но эти дикие гуси, что сейчас в высоте перекликались друг с другом и которых он некоторое время провожал пристальным взглядом, проложат свой путь к морю раньше, чем он пустится в дорогу. Он пришел на это высокое место, чтобы в последний раз взглянуть на широкую панораму долины, в которой правит его дядя, долины, которой конца и края не видно. У его Колгласа горизонты куда как скромнее. По ряду причин.