– А где поляна та? – спросил один из мальчишек.

Старик молча поднялся с земли, взял из костра большую горящую ветку, поднял над головой, подобно большому факелу, и, не говоря ни слова, пошел к темному лесу. Мальчишкам страшно было покидать уютный светлый круг у костра, и конечно, думали они, раз учитель промолчал, значит, можно и остаться посидеть здесь, но тогда вовек не увидишь волшебного камня с отпечатком лапы Чудо-Медведя, и ребята дружной стайкой потянулись за стариком. Он довольно усмехнулся в густую седую бороду: трусов нет среди этих ребят. Они прошли сквозь густые заросли какого-то кустарника, перепрыгнули через небольшой ручеек и вскоре вышли на небольшую поляну, окруженную стройными высокими елями. Старик взмахнул горящей веткой, чтобы огонь разгорелся поярче, и протянул руку к огромному валуну, стоящему прямо перед ними, в центре поляны. Падали, тая в темноте, многочисленные искры, и при их неровном таинственном свете ребята увидели глубокий след, прорезавший камень. След медвежьей лапы.

– Языческие капища – это когда они идолов своих расставляли по кругу? – Станислав Владимирович нисколько не смущался примитивности своих познаний.

– Типа того, – согласилась я.

Вот привязался. Я уже и не рада была, что завела с ним этот разговор, и поэтому демонстративно продолжила писать дневник. «Включения желтого песка встречаются небольшими линзами…»

– Я хочу вам кое-что показать.

Ишь, хозяин жизни – он хочет показать, а хочу ли я смотреть? Конечно, я не сказала этого вслух, все-таки воспитанная, елки-палки, но мне уже не восемнадцать и даже не тридцать, чтобы совсем уж безропотно подчиняться глупым условностям. Поэтому я довольно медленно подняла глаза и, слегка вопросительно изогнув бровь, молча посмотрела на Дрозденко. Пауза получилась. И он счел нужным объяснить:

– Вас же не было в том году.

Я вздохнула и посмотрела на часы:

– Я должна отпустить рабочих на обед, это через десять минут.

Я уже успела сообразить, что, скорее всего, это что-то археологическое, а значит, посмотреть нужно. То есть, конечно, не то чтобы нужно, раз это уже было в прошлом году, но хотелось. Командир кивнул довольно охотно: «Я подожду».

Когда я наконец вылезла из ямы и мы направились к строящемуся дому, на горизонте появился Мишель. Ну, не на горизонте, конечно, а в воротах, однако меня и Дрозденко он заметил. Я помахала ему рукой, получив в ответ скептический кивок. Теперь объясняться придется. И зачем мне такой друг, перед которым я должна отчитываться? У меня муж для этого есть. Я разозлилась. Действительно разозлилась. А тут еще Дрозденко прошел мимо дома и направился вниз к реке по широкой, но пока еще не сильно обустроенной лестнице.

– Куда мы направляемся? – Мой вопрос прозвучал немного раздраженно. Конечно, обеденный перерыв всего час, а мне и поесть надо, и отдохнуть хоть немного в тишине, и раньше рабочих в раскоп спуститься – таковы правила, и это не обсуждается: мы первыми спускаемся в раскоп и последними вылезаем из ямы. Поэтому тащиться куда-то неизвестно еще ради чего мне совсем не хотелось. И еще с Мишелем объясняться…

– Это совсем рядом, – не оборачиваясь, сказал Станислав Владимирович, – уже и пришли.

Он свернул за какой-то куст и остановился. Я выглянула из-за куста. Прямо перед нами лежал огромный гранитный камень. Большой валун темно-серого цвета с точечными черными вкраплениями. Гладкая, почти отполированная поверхность его была нарушена четырьмя глубокими бороздами, прорезавшими камень наискосок сверху донизу, и заканчивалась округлой вмятиной.

– Культовый камень, – машинально сказала я вслух, – похоже на след какого-то большого зверя…

– Это медвежий след, – уверенно заявил Станислав Владимирович, – поверьте, Ксения Андреевна, старому охотнику.

– Медвежий? – удивилась я. – Каким же должен быть этот медведь, чтобы такого размера след оставить?

– С гору, – с улыбкой ответил Стас Командир, он доволен, что камень произвел впечатление. Да, действительно, камень произвел на меня сильное впечатление. И выглядит он внушительно, чувствуется в нем какая-то мощь. Основательный камень.

Я принялась осматривать необычный валун.

– А знаете, Ксения Андреевна, – неожиданно говорит Станислав Владимирович, – сколько человек хотели его у меня забрать – выкупить, украсть, выпросить? Умоляли, угрожали… Но не поддался я.

– А музей не хотел его забрать?

– А вам хранить его негде, – довольно весело и даже, я бы сказала, радостно развел руками Дрозденко, – да и неподъемный он, честно говоря.

– А как он здесь оказался?

– Так из раскопа же, – пожал плечами Станислав Владимирович. – Он был на дне большого колодца, на самом материке. Разве Маришка вам не говорила? А чтобы не мешал стройке, его перенесли сюда. Здесь же парк будет.

Надо же – «Маришка»… Ладно, не мое это дело, в конце концов.

– Как перенесли-то? Сами говорили, что он неподъемный!

– В Египте вон какие пирамиды отгрохали, и без техники, между прочим. Людские возможности безграничны…

Я протянула руку к камню. От него исходило слабое тепло. Конечно, я понимала, что камень просто нагрет августовским солнцем, но почему-то мне было очень приятно прикасаться к нему, даже хотелось присесть перед ним на корточки и прижаться щекой к гладкой поверхности. Но рядом стоял Стас Командир, а при нем проявлять эмоции мне не хотелось.

Я незаметно вздохнула, но руки от камня не отняла, продолжив легко поглаживать теплые бока валуна, проводя пальцами по глубоким следам «медвежьей лапы».

– Осторожнее с камнем-то, Ксения Андреевна, – чуть насмешливо заметил Станислав Владимирович, – в нем темные силы дремлют.

Я улыбнулась и искоса посмотрела на Стаса. Никогда бы не поверила, что такой человек, как Стас Командир, верит в темные силы.

– Что вы улыбаетесь? – Он подошел ближе и тоже дотронулся рукой до камня. – Не верите?

– Нет. – Я все-таки опустилась на корточки и прижалась щекой к камню. – Не верю.

Ласковое тепло камня расслабляло и успокаивало. Неожиданно я поймала себя на том, что веду себя и разговариваю с Дрозденко так, будто он мой давний приятель, с которым в институте, например, мы бегали в столовку или передавали друг другу шпаргалки на экзамене. Это было немного странно, но сейчас не имело никакого значения. Может, и правда камень колдовской? Я улыбнулась своим мыслям.

– А мне рассказывали, что камень этот ритуальный, на нем приносили жертвы разным злым духам, – все так же насмешливо, но уже с каким-то едва уловимым мальчишечьим упрямством продолжал Стас, – по этим желобкам стекала кровь жертвы, скапливаясь в углублении…

– Все равно не испортите мне настроения, – с упрямством ответила я. Но на самом деле расслабленность моментально прошла. Я с сожалением встала: – А кто вам об этом рассказывал? Неужели Марина?