– Она отличается от других, она не такая, – не сдавалась Эми. Ее мысли блуждали в подготовке к походу, никаких аргументов против она и слышать не хотела.

– На землях Имиль идет война, это крайне опасно, да и кто нас отпустит со службы? – Фин решил навести аргументов повесомей.

– Неужели тебе не хочется приключений? Выйти из душной лаборатории, выехать за пределы имперских земель. Сделай хоть раз в жизни, чего хочешь ты, а не твой отец.

Парень задумался, по правде он хотел ринуться в путешествие, однако Эмилия оказалась права, не война в землях Имиль, не долгая дорога, останавливали его, а отец.

– И ты сможешь посетить земли своих предков, – осторожно добавила Эмилия, заметив нерешительность в глазах Фина.

– Ты права, – согласился Фин. «Нужно хоть раз в жизни принять решение самому, без участия отца», – подумал он, глядя на маленькую, уверенную в себе рыжеволосую девушку.

– Прекрасно, – обрадовалась Эми и крепко обняла Фина.– Скорее бежим обратно. Нас, наверное, уже заждались. Нам давно пора вернуться! – протараторила девушка и быстро зашагала в направлении дворца.

* * *

Через некоторое время они достигли дворца, войдя в ворота и попав на внутренний двор, пройдя различные постройки, жилища воинов, конюшни, кузницу, склады, направились в лабораторию. Колоны и мраморная арка служили входом. Снежно-белое здание по своему величию ничем не уступало дворцу. Коридоры, формы арок, с высокими потолками и разрисованными стенами тянулись через все построение. Эми и Фин шагали по одному из таких коридоров, направляясь в лабораторию, где работал Фин. Звук их шагов звонко разлетался вокруг, ударяясь о стены и эхом отдавая вверх. Отец Фина, встретившись на пути, кивнул в знак приветствия и прошел мимо, парень не удивился, что тот не заметил его длительного отсутствия. Пройдя молча еще несколько минут, они остановились напротив белой двери, с нарисованной колбой и надписью: «Лаборатория № 14». Фин толкнул дверь, та плавно и легко без скрипов и люфтов открылась. Парень осмотрелся – все колбы, образцы металлов, бутыли с жидкостью, красного, зеленого, синего, бордового, цветов были сложены аккуратно на полках. Три рабочих места за столами убраны, стулья аккуратно задвинуты под стол. Даже присущего кислого неприятного запаха не ощущалось.

– Почему никого нету? – подняв бровь вверх, спросил Фин. Девушка пожала плечами.

– Это к лучшему, – добавила она, после чего закрыла дверь, подошла к ближайшему столу и, вытянув карту, развернула ее.

Фин последовал ее примеру и расположился рядом. Девушка сосредоточенно достала из-за пояса линейку, маленькую, деревянную, больше похожую на игрушечную. Фин улыбнулся.

– Это подарок отца на десятилетия, – уловив его смешок, буркнула девушка. После, приставив линейку к карте, стала измерять расстояние. Фин понял, что она делает, однако решил переспросить, зная, как Эмилия любит, когда ее спрашивают, особенно если спрашивает особа мужского пола.

– А что ты делаешь?

– Вычисляю время пути, – не отрываясь, ответила девушка.

– Как? – спросил Фин и отвел глаза в сторону, сообразив, что это уже слишком явно глупый вопрос.

Эми подняв глаза, отсканировала его с головы до ног, однако ничего не сказав, стала объяснять:

– Смотри. На карте есть масштаб. Одна отметка на линейке равна ста семидесяти одной миле. От Илатари до Идонора семь отметок, вычисляем, – она закрыла глаза и стала шевелить губами, – получается тысяча сто девяносто семь миль. Округляем к большему. Тысяча двести миль к приграничному городу. И от него, – линейка скользнула по карте и соединилась с тем местом, на котором было отмечено положение академии, – четырнадцать отметок, – увлеченно сказала девушка и быстро выдала ответ: – Две тысячи триста девяносто четыре мили. Округляем, две тысячи четыреста миль. И общий путь составляет три тысячи шестьсот миль.

Глаза Фина округлились до предела. Брови взлетели вверх. Слова застряли в горле.

Эмилия продолжила вычисления, сделав вид, что не видит, как тот трясется:

– Если мы будем ехать повозкой-фургоном, а она в лучшем случае едет пять миль в час, в сутки мы можем ехать двенадцать часов и двенадцать часов берем на отдых, привалы. Получается ровно шестьдесят дней. Разумеется, это если все пройдет гладко.

Тут вдобавок ко всему у Фина еще и рот открылся.

– Что скажешь? – вопросительно взглянула девушка в круглые глаза Фина.

– Шестьдесят дней, два месяца пути в одну сторону, – тихо промолвил Фин, не меняя выражения лица.

Потом он встряхнулся, вскочил на ноги и забегал туда-сюда:

– Да кто нас отпустит? Это невозможно! Где мы возьмём столько таргенов для путешествия? – хаотично выкрикивал вопросы парень, глядя прямо перед собой и обращаясь скорей всего к себе, нежели к девушке.

– Все, что нам нужно, это разрешения твоего отца, он глава академии, – спокойно ответила Эми.

– А император?

– У императора есть более важные дела, он не вспомнит о тебе, даже если ты исчезнешь на год, – отмахнулась Фрост.

– Два месяца в дороге это же целая вечность, – не успокаивался Ламби.

– Ищи в этом плюсы, два месяца отец не будет тобой командовать, – Эмилия стала загибать тонкие пальцы. – Увидишь земли предков. Отправишься в увлекательное приключение. А если повезет, в конце прославишься как Фин Ламби – Первооткрыватель Древней Академии! – последние слова она сказала с особой торжественностью.

Лицо Фина приняло прежнюю форму, он почесал лоб, зажмурился.

– Есть в этих словах привлекательные моменты, – спокойным тоном проговорил Фин. – Мне нужно поговорить с отцом, придется рассказать ему всю правду, – решительно заявил он.

– Не думаю, что он пустит нас, если ты ему расскажешь правду, – вздохнула Эми.

– Я попробую, – придав лицу не свойственное ему серьезное выражение и задрав подбородок вверх, изрек Ламби.

Девушка посмотрела на Фина и увидела в его глазах решимость, за все время их знакомства она видела такое всего несколько раз и оба не касались отца.

       Фин вышел из лаборатории и направился в место, где тот, по его мнению, должен был сейчас находиться. Пройдя несколько бесконечных коридоров, он остановился напротив бордовой двери с вырезанным человеком, опускающим край длинного тонкого клинка в бурую жидкость, в которой его остриё становилось золотым. Это символ алхимии как науки. Изначальное призвание этой науки было в том, чтобы научиться превращать один металл в другой, в частности, железо в золото. Фин постоял несколько минут, не решаясь постучать. Затем тяжело вздохнул несколько раз и постучал в дверь. Та была незакрыта и легким, плавным движением приоткрылась. Фин вошел. В этот момент его отец, Нортон Ламби, одетый в лабораторный белый халат, маску и перчатки, опускал кусок железа в зеленую жидкость. Однако ничего не происходило. Никакой реакции, ни изменения цвета, ни испарения. Лишь