Фредерик энергично закивал:

— Да, господин. Это такая же правда, как то, что я стою перед вами. Именно так все и было.

Деляну несколько раз глубоко вдохнул. Через мгновение он успокоился настолько, что мог продолжать разговор.

— Ты спрашиваешь, кто я. Я думаю, ты имеешь право на честный ответ.

Мальчик склонил голову набок и кивнул.

— Это было бы хорошо, — согласился он.

— Ладно, — сказал Андрей. — Ты должен знать правду. Меня давно здесь не было. Много лет. Я даже не подозревал, что Барак еще жив. Я пришел, чтобы… навестить его.

— В таком случае вы выбрали неподходящий момент, господин, — мрачно сказал Фредерик и пожал плечами. — А может быть, подходящий. Приди вы двумя днями раньше, и вас не было бы в живых.

— Что тут стряслось?

Фредерик хотел ответить, но взгляд его упал на Барака, и лицо мальчика омрачилось. До сих пор он на редкость хорошо держался, но теперь его глаза наполнились слезами.

— Давай выйдем, — предложил Андрей. — Так будет легче говорить.

Фредерик не возражал. Он быстро покинул комнату и без колебаний пошел вниз по лестнице. Андрей хотел дать ему возможность успокоиться и потому в последний момент подавил возглас, которым хотел задержать мальчика. Он бросил взгляд на Барака и мысленно попрощался с ним, затем последовал за юным Деляну на улицу. Мальчишка так спешил, как будто за ним кто-то гнался. Прежде чем Фредерик скрылся за дверью, Андрею показалось, что он хочет что-то от него скрыть.

Спускаться по лестнице было намного тяжелее. Перед глазами все время стояли мертвые, и теперь, после того как он убил Барака, участь каждого из них показалась ему еще более чудовищной, чем раньше, когда первый шок помешал разглядеть детали. Вероятно, вид невинно убиенных, телами которых было наполнено помещение, он сохранит в памяти до конца своих дней. В его легкие проник сладковато-терпкий запах тления, и у него появилось чувство, что ему нечем дышать.

Наверное, он никогда не сможет войти сюда, не вспомнив страшную картину.

Он миновал половину зала, когда в глаза ему бросилось едва уловимое сходство одного из убитых, лежавшего возле стены спиной к нему, с… Его сердце остановилось, а когда оно снова стало биться, казалось, его удары раздаются где-то у горла.

Шок настиг его долей секунды позже.

Это Мариус, его сын, который должен находиться в Кертце.

Но… этого не может быть! Фредерик соврал? Не хотел говорить, что его сын мертв?

Двумя-тремя шагами Андрей преодолел расстояние до убитого и в отчаянии осмотрел его. Кожа Мариуса была бледной и почти прозрачной, как у дорогой фарфоровой куклы, и если бы не деревянный обломок, который пронзил его грудь и вошел в сердце, и следы укусов на шее, он выглядел бы невредимым. Его глаза с упреком смотрели в никуда, как будто он знал своих убийц и поэтому не смог представить, что они способны на такое.

Андрей почувствовал, что слезы застилают ему глаза. Он не понимал ничего. Столько страданий! Столько лишений! Столько предательств! Исключительно ради безопасности сына он стороной обходил Борсу, отгородился от своего прошлого, разорвал все нити, — только бы не дать людям повода вспомнить, что Мариус — его сын, отвести от него позор родства с человеком, которого считали преступником.

Ради этого он лишил себя всего живого, всего радостного и светлого, зачеркнул возможность видеть, как растет его дитя, радоваться его взрослению — и все за призрачную надежду на лучшее будущее.

Теперь оно рухнуло.

Андрей не стал больше стоять у мертвого тела. Смятение и страдание были неодолимы и грозили смести плотину, которую соорудило его сознание после смерти Рады, чтобы окончательно не погрузиться во мрак.

Почему тела тех, кого при жизни любили, вызывают такой страх?

Прикрыв за собой дверь, Андрей не сразу пошел дальше. У него было такое чувство, что ноги в любой момент могут отказать ему. Казалось, незримый демон загнал в него свой кулак, схватил и повернул все внутри. Его стошнило.

Фредерик стоял на дворе поодаль и не двигался с места. Видимо, понял, что Андрей нашел Мариуса.

— Я хотел… боялся… я не знал, как вы отнесетесь к тому, что я скажу правду.

— Ну ладно, будет. — Андрей с трудом выдавил из себя эти слова.

Он направился к Фредерику, но тот отступил на шаг, как бы опасаясь, что Андрей сорвет на нем свою ярость и боль. Но Деляну почти с нежностью положил руку на плечо мальчика.

— Пошли, — сказал он, — оставим мертвых в мире. — И добавил: — Позже мы вернемся и похороним их.

Вместе они направились к мосту. Когда Фредерик увидел за воротами белого коня, принадлежащего Андрею, он в изумлении остановился.

— Вы дворянин, господин?

— Почему ты так решил? — спросил Андрей, весь во власти своих темных мыслей.

— Потому что только у дворян бывают такие дорогие лошади, — объяснил мальчик.

Андрей невесело улыбнулся. Жеребец был прощальным подарком Михаила, третьим или четвертым отпрыском великолепного скакуна, которого отчим когда-то привел из далекой страны под названием Аравия.

— Нет, — ответил он, — я не дворянин.

— Так, значит, вы богаты?

— Мой меч и этот жеребец — все, что у меня есть. Хочешь проехаться?

— На этой лошади? — Глаза Фредерика широко раскрылись.

— А почему нет? — Андрей подсадил его в седло, не дожидаясь ответа.

Мальчик сиял от счастья.

Деляну взял жеребца за повод. Пока он медленно выводил его на дорогу, ведущую в Борсу, его мысли были далеко. Именно так все эти годы он представлял себе встречу с Мариусом — как он посадит его на коня и вместе с ним отправится разведывать ближние и дальние окрестности, покажет места, которые с детства запали ему в душу.

Они прошли всего несколько шагов, и Андрей обратился к Фредерику:

— А теперь рассказывай, что произошло. Кто все это натворил? Турки? Банда разбойников? Или князь, который пользуется своей властью над людьми?

— Нет, господин, — ответил Фредерик едва слышно. Его охватила дрожь.

— Не называй меня господином, меня зовут Андрей, — сказал он мальчику со всей приязнью, на какую только был способен в этот момент. — В конце концов, мы с тобой родственники, хотя и дальние.

Наверное, все-таки не такие дальние, как он предполагал. Очевидно, Фредерик был младшим в семье его дяди или первенцем у кузины. И все же Андрею хотелось узнать, как звали отца Фредерика. В конечном счете, в Борсе все связаны родственными узами. И выходило так, что этот мальчик единственный, кто остался в живых из всей их многочисленной родни.

— Андрей… хорошо, — сказал Фредерик неуверенно.