дружку. А у нас мафия. У них тоже будет, когда найдется догадливый и энергичный. Почему бы этим не стать одному из нас?

— Нет уж, всех бить не будем, — я взял поднесенную чашку с кофием, — по одной простой причине. Уничтожим этих, придут другие. И с преступностью я бороться не собираюсь. Но верх взять надо.

— А как тогда? Почему не порешить-то?

— Да надо. Надо. Но самых глупых и резвых. И показательно.

Составили план. Сначала разведка из самых проверенных заводит кабаки и трактиры, выкупим доходный дом для проживания небогатых господ и мещан. И за порядком вокруг будем следить. Как кого из постояльцев обчистят, так жуликов предупредим для начала.

— Плюнут они с высокой колокольни на наши предупреждения, — хмыкает Петр.

— На то и расчет. Конечно, плюнут. И еще раз созоруют. А мы таких будем отлавливать и по другому объяснять. Но не толпой. Где пятерками, где десятками. И лучше одних и тех же посылать. Пусть примелькаются. Впечатление должно быть, что нас всего десятка два.

— Не забоятся. В ножи вызовут.

— Пусть зовут. И тут надо выйти на самых главных и назначить место для выяснения. В некоторых местах это называется «забить стрелу на разборки».

— Так и соберутся. Особливо, если раздразнить.

— В этом и цель. Сколько у нас человек под ружьем?

— Так уже за пять тысяч перевалило. Сейчас решаю, кого шестым тысяцким делать.

Я не вмешивался в управление. Слушал доклады, давал советы, но не мешал самим принимать решения. В шаговой доступности бойцов человек пятьсот. За пару дней еще две тысячи наберутся. Пять тысяч, это только если всех созывать. Без учета прочих добровольцев и тяпкарей.

— Военные походы ни к чему хорошему не привели. В чем наша сила?

— В скрытности и внезапности, — как ученик, отвечает Петр.

— Даже тысячу скрытно разместить не выйдет. Всем надо есть, пить, гадить, жить где-то. Двести, может триста и довольно.

Через месяц были у нас и трактир, и доходный дом. Над входами гордо трепыхались лисьи хвосты. И название «Заведение „Чижово“». Жулики не заставили себя долго ждать. С жильца сняли дорогой брегет, и летнюю шинель прямо возле подъезда.

Наружка уже знала кабаки, где отмечают удачный улов. Троих грабителей вычислили. К ним подошел очень вежливый господин и попросил вернуть изъятое. И больше так не делать. Естественно, был послан в недоступные литературному языку дали.

Через пятнадцать минут в кабак влетела десятка. Без лишних слов огребли все, чей вид не отличался благонадежностью. А те трое потеряли способность ходить и думать на весь вечер.

На следующий день к управляющему заявились пять веселых развязных типов, которые стращали всех встречных и искали обидчиков. Несколько оплеух пришлось стерпеть. Все-таки для четверых это было последнее в жизни наслаждение унижением беззащитных. Пятого без правой руки по локоть отпустили с посланием обществу.

Еще одного постояльца ограбили. Взяли немного, но отдачи получили сполна. Явочный кабак разворочен до основания.

Вот и дождались мы вызова на переговоры. Пошел Петя за старшего. Как и планировали, сказал, что нас много. Целых тридцать человек. И если желаете драки, то давайте за городом на поле. Иваны хмыкнули и согласились.

Место мы осмотрели в тот же вечер. По окрестным деревням полетели гонцы с указаниями. А мы взяли в руки лопаты. У меня куплены задешево двадцать трофейных французских пушек без лафетов. На переплавку готовили. Их установили почти на земле, на земляных брустверах не выше колена, чтобы трава закрывала. И зарядили картечью. Вырыли окопы, где надо.

Перед назначеннымвременем в роще скрылась конная сотня из бывших казаков и солдат. Сотня с ружьями и пистолетами спряталась в окопах. Мы с Игнатом и Петьшей во главе трех десятков стоим у костров, ждем. Все подходы и отходы просчитаны. Мои стоят курят, дым пускают. Каждый у своей пушки. А мы трое чуть впереди.

Точное время тут не соблюдают. Стали подтягиваться жулики. Где мы и рассчитывали, в удобном для разворота экипажей месте, собирается сотня за сотней. Коляски подвозят расфуфыренных бандитов и встают неподалече. Больше пятисот человек насчитал. Вот и главные.

Собрали толпу, речи толкают, смеются, в нашу сторону ножами и пистолетами мажут. Метров двести до них. Смотрю, разговаривать с нами не собираются. Вся толпа ринулась вперед.

Подпустили метров на сорок. «Пошли» — ору. И делаю шаг вперед. В окоп. Как только мы нырнули в укрытие, ухнула с фланга пушка, за ней остальные. Дробно и не стройно. Затем треск ружей. У каждого бойца по три. Отстрелялись залпами. Уже после второго раздался условный сигнал горна. Я выглянул. Над головой грянул залп. Конная сотня развернулась в лаву и заходит справа. Противники бегут. Их не больше половины осталось. Всадники проносятся с гиканьем по телам живым и мертвым.

Вылезаю из окопа и кричу Петьке: «Командуй!». «Вперед», — машет он пистолетами. Пешая сотня бегом обгоняет нас. Хлопают выстрелы. Кровь, дым, крики и стоны. Не щадят никого. Убегающим пуля, упавшим нож. Если и ушли, то единицы. Из наших пятеро убито. Десять ранено. В окопы покидали трупы и зарыли. Петр отдал команду разойтись по явкам. Домой не отпустил, осторожный.

Ко мне в квартиры нашего доходного дома просится воспитанный господин. Тонкие усики, монокль, английский фрак в мелкую клетку.

— Валет, — представился он.

— Граф. Очень приятно, граф, — усмехнулся я.

— Много наслышан о вашей персоне.

— Очень польщен.

— И имею приватный разговор.

— Вот как? А что со всей колодой не пожаловали?

— Понимаю иронию, но питал надежды на родственность душевных порывов.

— Уважаемый Валет, давайте сначала. Здесь, кроме нас никого нет.

— Что не отказали прямо у ворот, уже рад. А мы с вами схожи, Андрей Георгиевич, признайтесь в том хоть наедине.

— В чем это?

— Да уж в том. Если изволите, в средствах для достижения жизненных мечтаний.

— А эти мечтания у нас одинаковые?

— У меня проще будут. Мне много не надо. Саквояж денег, свой выезд, домишко в Москве да заведение на старости лет.

— Ближе к делу, как говорил Эдди Таккер.

— То, что вы положили бродяг на поле, так сила солому ломит. А она сейчас за вами. Только другие придут. Свято место пусто не бывает.

— Валет, — набычился я, — ты чего мне тут песни поешь? От кого пришел?

— Общество послало.

— Ты старший остался за босотой присматривать?

— Я.

— Так с этого и начни. Чем занимаешься?

— Всем. То там, то тут.

— Сейчас обратно пойдешь.

— Имею дело с документами, векселями, доверенностями. Как и ваши подопечные. Этого скрывать не будете, что многие из ваших, хм,