ХЭЙДЕН

«Я думала, у тебя уже была пара».

Простые, жестокие слова Джо-си ранят меня прямо в сердце, пробуждая ужасные воспоминания. Пары у меня никогда не было, тем не менее я резонировал другой самке. Однако она умерла, наряду с моим кхаем и со всеми моими надеждами, которые я лелеял. За все эти прошедшие долгие, полные одиночества годы я и представить себе не мог, что новый кхай, что теперь в моей груди, тоже выберет мне пару. Я никогда не надеялся обрести пару и семью, или теплое тело, свернувшееся в шкурах возле моего.

А сейчас я смотрю на округлое человеческое личико Джо-си и понимаю, что у меня по-прежнему никогда этого не будет. Поистине, жизнь жестока, и этот жестокий кхай, который выбрал мне ее в пару, а меня ей. Я вижу, как она опускается на пол пещеры и слезы льются по ее щекам.

Она рыдает от мысли быть спаренной со мной. Ей эта идея настолько ненавистна, что доводит до слез. Эта мысль наполняет меня беспомощным разочарованием и отвращением к себе. Я смотрю на нее, не в силах изречь хоть какие-то успокаивающие слова. Мне нечего ей сказать, что облегчило бы ее боль и страдания. Мое тело уже реагирует на ее близость, напрягаясь от волнения при мысли о паре. Мой член под набедренной повязкой болит. Эта до состояния безумия болезненная потребность заявить о своих правах на самку? Мне и раньше приходилось ее испытывать, с Залой, и я ненавидел каждое мгновение.

Опустив взгляд вниз, я вижу страдания Джо-си. Это тоже я видел раньше. Зала была в отчаянии при мысли, что начала мне резонировать. Джо-си не более счастлива.

А я?

Меня переполняет ужас. Люди — слабые создания, для жизни здесь, среди снегов, непригодные. За ними нужно тщательно присматривать, постоянно охранять и содержать в тепле. Они дрожат при сильных ветрах, и их пищу приходится обжигать на костре. Некоторые из них, вроде Лиз Рáхоша, чуть более выносливее, но Джо-си? Ростом она поменьше, чем остальные, и глядя на нее, я вижу ее малюсенькие запястья, маленькие ладошки, ее хрупкие плечи.

Я… не знаю, что сделаю, если я резонирую другой самке лишь затем, чтобы она умерла. Это убьет меня.

Я поворачиваюсь лицом к стене пещеры и стискиваю руку на выступающем в скале камне. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не схватить Джо-си и не затащить ее в мои шкуры, где я смог бы оградить ее от всего и вся. Подмять ее под себя и утвердить ее своей. Я протягиваю руку дотронуться до прядки коричневато-желтых волос Джо-си, но она отпрянула.

Я — единственный мужчина, имевший двух пар, но все же никогда не прикоснувшийся к самке.

— Какой кошмар, — рыдает она, пытаясь подняться на ноги. — Ты же терпеть меня не можешь, а я тебя.

Она терпеть меня не может. Эти слова отзываются болью в моей груди, которая с лихвой перевешивает боль в моем паху. Она считает, что я ее терпеть не могу. Я это заслужил. Я ведь отталкивал ее при каждом удобном случае.

А правда заключается в том, что я не испытываю к ней неприязни. Не могу. Она — это солнечный свет и ласковые улыбки. Она — это смех и счастье, и все это я теперь теряю навсегда. Я не знал счастья с тех самых пор, как умерла Зала, проклиная мое имя.

И каждый раз, взирая на личико Джо-си… я понимал, что рано или поздно этот день настанет. Я знал, что между нами есть некая связь, с того самого дня, как на руках вынес маленькую, человеческую, всю переломанную, самку из той странной пещеры, в которой они прибыли сюда, и отнес ее в пещеры племени. Тогда я почувствовал, что что-то нас связывает, и с тех самых пор я этому сопротивляюсь.

Не потому, что она того не стоит, а потому, что люди слишком хрупкие, и я прихожу в ужас от мысли, что потеряю свою пару… снова. Лишь подумав об этом, я мрачнею, и в этот момент Джо-си поднимает на меня взгляд. Увидев мое расстройство, впиваясь в меня взглядом, она сжимает челюсти.

— Нечего на меня так смотреть! Я бы выбрала кого угодно, только не тебя. Поверить не могу, что я ждала этого так долго, а тут такое… — ее губы задрожали, и снова по ее щекам начинают катиться слезы.

Каждая слезинка словно удар ножом мне в грудь.

— Не плачь, — говорю я ей, и эти слова из моего рта вылетают более резко, чем стоило бы.

Она проводит рукой по щекам, черпая в себе силы, чтобы снова взглянуть на меня. Я принимаю ее свирепые взгляды. Я приму все, только не ее слезы.

— Мы должны постараться сохранять благоразумие, — говорю я ей, шагнув поближе. Все мое существо реагирует на ее близость. Кхай в моей груди так громко напевает свою песню, что кажется, что ее слышно во всей пещере.

Джо-си окидывает меня еще одним раздраженным взглядом и шмыгает носом.

— Разумеется, мы проявим благоразумие.

Хорошо. Тогда мы мыслим об одном и том же. Мой член под моей кожаной одеждой резко напрягается, отчаявшись погрузиться в нее и осуществить связь, которую между нами создал резонанс. Все мое существо страдает от желания обладать ею, и резонанс берет верх над моими мыслями. Я уже не вижу ничего, кроме Джо-си, не чувствую ничего, кроме ее нежного запаха, не представляю ничего, кроме как провести своими пальцами через ее мягкую гриву и прижать ее к своим губам. Не в силах ничего с собой поделать, я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее мягких волос.

— Я буду нежным, Джо-си.

Отпрянув от меня, словно ошпаренная, она округляет глаза.

— Ч-что?

Разве она еще не знает, как зачинаются комплекты?

— Мы не станем торопиться, если это твой первый раз.

Я не стал ей признаваться, что это и мой первый раз.

Выражение ее лица сменилось неверием. У нее отвисает челюсть, и она сжимает кулаки, держа руки по бокам.

— Ты что, псих? — она шипит мне эти слова, а затем оглядывается, словно желая убедиться, что никто этого не видел. — Я не собираюсь спать с тобой!

Спать? Она и правда не знает, как делаются комплекты.

— Мы не собираемся спать. Когда самец овладевает самкой…

Она прижимает свои маленькие кулачки ко лбу.

— Богтымой. Я знаю, как делаются дети, болван ты эдакий!

Я хмурюсь, глядя на ее гнев. Расстраиваться бессмысленно.

— Это ведь