— Хватит, я сказал! — повторил Живоглот и отбросил Мортоса назад с такой силой, что тот отлетел к самой стене и треснулся головой о камень так, что по пещере прошел гул. Это на мгновение отрезвило белого крыса, а Живоглот добавил: — Ты никогда не можешь остановиться, пока не причинишь себе боль.

Видимо, удар головой о камень был действительно силен, потому что Мортос отступил. Он сел, сгорбившись, и закрыл лапами морду. А потом, к изумлению Грегора, вдруг начал плакать. Не хныкать — а именно плакать: громко рыдать, сотрясаясь всей своей огромной тушей.

— О, великолепно! Наводнения нам только не хватало, — сказал Живоглот.

Видеть плачущего Мортоса было невыносимо. От бесстрашной гигантской крысы, только что яростно бросавшейся в атаку на противника, не осталось и следа — теперь перед Грегором был потерянный, несчастный малыш-переросток.

— Почему ты с ним так жесток, Живоглот? — спросил Грегор.

— Да потому, что он меня ненавидит! — ответил Мортос. — Он всегда меня ненавидел. Он вынудил меня уйти с ним. Он вынудил меня оставить моих друзей. И я живу у него в плену всю жизнь!

— Это они тебе напели, да? Твои замечательные друзья? — поинтересовался Живоглот. — А они не говорили тебе, что я спас твою никчемную жизнь и растил тебя с младенчества? Разве ты голодал? Или, может, болел чумой? Они не говорили тебе, что ты сидишь сейчас здесь, целый и невредимый, только благодаря мне?

— Ты меня не растил, — стоял на своем Мортос. — Меня Бритва растил. И он единственный, кто обо мне заботился.

— Да, он единственный, кто о тебе заботился, и чем ты ему отплатил, а? Ну-ка, расскажи Воину, пока он не растаял от жалости к тебе, бедняжечке, — давай, расскажи! — взревел Живоглот.

Но Мортос не произнес ни слова. Вместо ответа он притянул передними лапами ко рту свой розовый хвост и принялся сосать кончик.

— Ой, сю-сю-сю, бедный маленький обиженный Мортосик! А ведь Бритва действительно заботился о нем как о родном щенке. Сам недоедал, чтобы его накормить, защищал его, старался научить науке выживания… И где же Бритва сейчас? А?! Он мертв. А почему? Потому что наш милый Жемчужок убил его, сломав ему хребет, — продолжал Живоглот.

— Я не хотел! — завопил Мортос. — Я был голоден, я не думал, что это его убьет!

— Не думал? Не думал, что Бритва умрет, если ты скинешь его с обрыва? Конечно, чего особенного, обычное дело! — язвительно бросил Живоглот.

— Я не хотел, чтобы он падал с обрыва. Не хотел. Это случайно вышло… Я не рассчитал силу удара… — Слова Мортоса звучали невнятно, мешал хвост во рту.

— Конечно. Именно поэтому ты и попытался съесть его, стараясь скрыть следы. — Живоглот повернулся к Грегору: — Там мы его и нашли. Он сосал кровь Бритвы, пожевывая его печень.

Грегор почувствовал, как желудок совершает головокружительный кульбит, желая немедленно выплеснуть содержимое наружу. Он посмотрел на Мортоса с возросшей тревогой.

— Нет-нет-нет-нет! — Мортос, не удовлетворившись сосанием, начал грызть собственный хвост, и на нем выступила кровь.

— Да-да-да-да! Только за последнюю неделю ты двинул в глаз одному крысу и вцепился в ногу другому. Зачем? Почему? Ты даже не можешь объяснить! Вот почему я забрал тебя с собой — чтобы больше никто от тебя не пострадал. И прекрати сосать хвост! — Живоглот был вне себя. — Король, тоже мне! Ты думаешь, кто-то бросится исполнять приказы, исходящие от крыса, который сам себе хвост собирается отгрызть?!

— Может, кто и бросится, — прошипел Мортос в ответ. — Ты ничего не знаешь! Может, кто и бросится! — И с этим словами белый крыс кинулся вон из пещеры.

— Жди там, где я велел! — заревел ему вслед Живоглот.

Но вместо ответа послышался лишь скрежет когтей Мортоса по каменному полу — Мортос убегал прочь.

— Если, конечно, он найдет, где это, — меланхолично добавил Живоглот. — Он плохо ориентируется в темноте.

Живоглот снова прислонился спиной к стене в нескольких футах от Грегора и выждал некоторое время, прежде чем заговорить:

— Теперь он точно не услышит. Итак, ты его видел, Наземный. Что скажешь? Каково твое впечатление?

Грегор ответил не сразу. Буквально за несколько минут он успел испытать шок при виде Мортоса, тревогу в связи с его королевскими амбициями, страх при виде отчаянности, сочувствие к нестабильному эмоциональному состоянию крыса и отвращение из-за жестокого убийства его кормильца.

— Он… по-моему, он — проблема, — произнес наконец Грегор.

— И очень опасная проблема, Грегор! Мы с тобой в том виноваты, — заявил Живоглот. — Ты — потому что не смог убить щенка. А я — потому что подумал, что, убив его, мы закроем все двери надежде на мир в Подземье. Ведь когда ты сказал, что никто не пойдет за мной, если я его убью, ты был прав.

Внезапно Грегор осознал, что у него нет ни малейшего понятия о планах Живоглота. Раньше он знал, что Живоглот хочет свергнуть короля Грызера — и Грегор ему в том помог. Но что он собирался делать теперь?

— Ты сам-то хочешь стать королем, Живоглот? — спросил Грегор.

— Честно говоря, нет, — ответил тот со вздохом. — Но я хочу, чтобы все изменилось к лучшему. Чтобы войны закончились. Как ты думаешь, Мортос — это тот, кто сможет остановить кровопролитие?

— Нет, — покачал головой Грегор.

— Вот именно. А ведь он мечтает о короне, и нет никаких причин думать, что он ее не получит. Так как ты полагаешь, что нам с этим делать? — спросил Живоглот.

— Делать?!

У Грегора не было ни малейшего представления, что делать с Мортосом.

Голос Живоглота дрожал от напряжения, когда он наклонился поближе к Грегору:

— Думаю, ты был прав. Ну, в том, что я мог бы научить его чему-то другому, кроме того, к чему он был предназначен. Но… он попал ко мне слишком поздно. Отец уже успел оставить в его душе слишком глубокий след.

— Отец? — переспросил Грегор.

— Да. Капкан. Ты видел, как он погиб в смертельной схватке с матерью Мортоса.

— О да.

Грегор вспомнил страшную крысиную битву в лабиринте между Золотцем — матерью Мортоса — и Капканом, серой крысой. Но ему и в голову не могло прийти, что Капкан был отцом Мортоса. Не было в нем ничего отцовского…

— Капкан был чудовищем — по любым меркам. Как Золотце решилась связаться с ним — загадка. Я предупреждал ее, что не надо этого делать. Но она не послушала — и за это поплатилась. Ты никогда не задумывался, что случилось с остальными щенками из помета, в котором родился Мортос? — спросил Живоглот.

— Нет, — отозвался Грегор, думая, что действительно странно: почему Мортос оказался единственным крысенышем у матери, ведь обычно их бывает довольно много.

— Капкан убил их. Всех. Прямо на глазах у Золотца и Мортоса. Чтобы они не отбирали у Мортоса материнское молоко, — сказал Живоглот. — И ведь в этом не было ни малейшей нужды: многие крысиные семьи с удовольствием взяли бы малышей к себе.