Я посмотрел, куда она показывала. Точно, у старушки вся физиономия в складках. Я посмотрел на клона. Джин Харлоу-К замечательно изобразила старушку, которая будто бы съела лимон.

— Тренируешься? Пытаешься сойти за настоящую?

— Нет. Просто развлекаюсь. А как вы развлекаетесь, мистер Дрейер?

Я открыл было рот, но передумал. Какое ей дело? Мною овладело смутное беспокойство. Оказывается, я не могу придумать ответ! Ведь должен же я как-то развлекаться?

— Уж я для развлечения не езжу в Дайдитаун, можешь быть уверена, — промямлил я под конец. Неубедительно.

Я обрадовался, когда мы сели в кабину пневмотрубы и понеслись вверх, по направлению к той секции, где находилась квартира Бодайна.

Мы вышли на двадцать седьмом уровне и подошли к нужной двери. Клон отперла замок, приложив к двери ладонь. Она шагнула на порог, но тут же остановилась — так резко, что я налетел на нее.

Открыл рот, чтобы как следует отругать ее, но тут автоматически зажегся свет, и я осекся.

Все оказалось перевернуто вверх дном.

— Класс, — заметил я.

Оставив клона у двери, я прогулялся по квартире. Осветительные приборы, подушки, мебель, даже ковер — все места, в которых можно было что-то спрятать, разрезаны на мелкие кусочки и вывернуты наизнанку. Хорошо потрудились. Что бы тут ни искали и кто бы ни искал — они очень хотели это заполучить.

— Говоришь, твой Бодайн работает в импортно-экспортной фирме?

Она кивнула, не разжимая губ.

— И что же он импортирует или экспортирует?

— Я… не знаю.

Лгунья из нее никудышная.

— Твоего дружка ищет кто-то еще.

— Но зачем?..

— Сама скажи.

Она покачала головой:

— Сказала бы, если бы знала.

Я снова ей не поверил.

— Пошли отсюда, — заявил я. — Ребята, которые здесь порезвились, могут вернуться. Очень не хочется подвернуться им под руку.

Вывел ее в холл; дверь за нами закрылась.

— Вы с ними справитесь?

— Разумеется, но потом весьма утомительно объяснять, откуда взялась гора трупов!

Пусть думает, будто я крутой. Откровенно говоря, при виде той квартирки мне стало не по себе. Одного взгляда хватило, чтобы понять: дело не только и не столько в пропавшем дружке. Я понятия не имел, что происходит, но мне захотелось как можно скорее оказаться подальше от жилого комплекса Центрального Парка и по пути не налететь на недружелюбно настроенных противников.

Оружия с собой я, как всегда, не взял. Да если бы и взял, разница была бы небольшая — я не чемпион по меткости. Если честно, стреляю я паршиво. Да и в рукопашной схватке от меня мало толку. Я пока не выяснил, в чем от меня есть толк, но твердо знаю: не в стрельбе и не в кулачном бою.

Мы вышли из пневмотрубы, завернули за угол и, как положено по инструкции, полетели в сторону центральной аллеи. Там нас понесло к выходу. Мы пролетали мимо пятнадцатого этажа, когда к нам присоединились два мрачных типа — огромных, плотных, в свободных комбинезонах. Они опустились на наш уровень по перекладинам. Я углядел под мышками у них небольшие выпуклости. Двое громил могли бы сойти за родных братьев; разве что у того, что справа, был большой красный нос, а у парня слева от меня недоставало мизинца на правой руке. Если человек по собственной воле отказывается от трансплантации отсеченного органа или от протеза, значит, у него сильный характер. Не хотел бы я спорить с таким человеком.

Появление двоих громил мне совсем не понравилось. Я взял клона под руку и постарался сказать как можно беззаботнее:

— Давай спустимся на пятый и поглядим, дома ли твоя мать.

Она вздрогнула, но не успела ничего сказать, потому что мясистая лапища с четырьмя пальцами ухватила меня за левое плечо, а скрипучий голос произнес мне в ухо:

— Твоя следующая остановка — первый этаж!

— Заметано, — согласился я. — Твоя мать мне никогда не нравилась.

— Да что с тобой такое?! — удивилась клон.

— Ничего. Не дергайся и делай то, что велят эти симпатичные ребята.

Она посмотрела направо, налево, и вдруг в глазах у нее заплескался страх. Это подтвердило мои подозрения: ей известно гораздо больше того, что она мне рассказала.

Клон, ходячая опухоль, меня обманула! Может быть, подставила! Работать на клона и так противно, но чтобы клон еще и обвел вокруг пальца! Я полный придурок.

Когда мы опустились на центральную аллею, где действовала сила тяжести, я взял ее под руку, как будто она настоящая. Мне вряд ли поможет, если все поймут, что моя спутница клон.

— Куда мы идем? — спросил я наших конвоиров.

— Тут недалеко, — ответил четырехпалый.

Они повели нас по аллее прямо к пневмоэкспрессу, который без остановок домчал нас до парковки на крыше. Все восемьдесят этажей мы пролетели в молчании. В полуметре от крыши плавно покачивался дорогущий флитер — спортивная модель, роскошный «ортега скарлет бриз». За пультом управления сидел еще один громила. Мы влезли внутрь и взмыли вверх, туда, где яркое солнце — настоящее, не голограмма — таяло в полуденной дымке.

— Кто хочет нас видеть? — вежливо и беззаботно спросил я.

Четырехпалый, видимо, был уполномочен говорить от имени всей троицы. Он дал нам, как всегда, подробный и пространный ответ:

— Йокомата.

— Ага, — сдавленным голосом произнес я. — Йокомата, значит. Просто прекрасно!

Йокомата — крупная фигура в криминальном мире Бозиоркингтона. Не самая крутая, не такая, как, к примеру, Эстервин или Лютус, но работает чисто, выше среднего уровня.

Я бросил на клона выразительный взгляд:

— Полагаю, ты ужасно удивлена.

Клон ничего не ответила, но ее испуганные глаза сказали мне все.

Судя по средних размеров королевскому тираннозавру, свободно мотавшемуся по саду, Йокомата не жаловала нежданных гостей.

Особняк Йокоматы оказался Тадж-Махалом в миниатюре — разумеется, голографическим. Углы великолепного дворца чуть подрагивали. Понятия не имею, как выглядит ее жилище на самом деле. Возможно, за голографическим фасадом ее дом представляет собой обыкновенную металлическую коробку.

Когда флитер медленно и плавно перелетел через стену, десятиметровый тираннозавр направился в нашу сторону, топча мощными задними лапами траву. Когда он подошел почти вплотную и стала видна его огромная красная слюнявая пасть и сверкающие в багровом солнечном свете зубы сантиметров в двенадцать, пилот взмыл вверх, издав утробное рычание. Челюсти тираннозавра лязгнули в воздухе; мы услышали лязг даже через звуконепроницаемые стенки летательного аппарата.