Наконец господин А. получил полную колоду карт. Это были карты итальянской фирмы «Малакардо». Они были из нового материала — смеси пластмассы и бумаги. Карты были легкими и хорошо кропились. Он тасовал их осторожно, почти неумело, но при этом прощупывал и памятью рук старался запомнить каждую из них. Без всякой заготовки молодой человек раздал карты, как это делают начинающие картежники. На руках играющих оказалось по двадцать очков. Первой открылась госпожа Златкис, поэтому право раздачи карт перешло к ней. Банк медленно начал расти — шесть долларов. Женщина тасовала карты профессионально, ее манипуляции были строгими и ровными. Молодой человек поймал ее движения и по колоде определил ее задумку: она приготовила ему тридцать очков, чтобы он поверил в свою судьбу картежного счастливчика; пару конов он должен был выиграть, чтобы потом спустить всю свою наличность и другие активы. Колода была готова к раздаче, и госпожа Златкис подала ее ростовчанину к срезке. Тут шулерский трюк был банальный: где бы ни срезалась колода, спрятанный мизинец фиксировал угол ломки, а молниеносное движение специально наработанного мускула от среднего пальца к кисти возвращало колоду на прежнее место. Чтобы не допустить заготовки, есть один простой способ: взять из рук раздающего колоду карт, срезать самому и вернуть отщепленный блок карт в главную колоду по своему усмотрению. У господина Алтынова была своя заготовка, поэтому он поступил именно так. После его манипуляций все игроки получили по тридцать очков. Ростовчанин еще не открыл секрет тайной передачи информации между Златкис и Ферапонтовым, но был уже уверен, что каждый из них знает, что у них по тридцать очков. «Два доллара», — сказал господин Ф. «Три доллара», — продолжила дама в бирюзовом жакете. «Что-то в ней не то», — опять подумал про себя ростовчанин. Он приблизился к Юлии и показал ей свои карты: «Продолжать игру или пасовать?» — спросил он. «А сколько у вас очков?» — шепотом спросила она. Этот шепот, конечно, был услышан играющими. «Прошу прощения, мне нужна минутка», — сказал Алтынов. Он полез в свою сумку, достал из нее лист бумаги и ручку, вышел из купе. Через несколько минут он вернулся на свое место и протянул записку Юлии. Она улыбнулась и открыла листок: «Пожалуйста, не выдавайте меня. Я открыл в себе способность читать карты с тыльной стороны. Какая-то фантастика. Обратите внимание: у всех нас по тридцать очков. У этой странной женщины — десятка, дама и король червей; у мужчины — девятка, валет, туз бубей; мои карты вы видели. Чтобы вы поверили в мою новую способность, я каждый кон буду писать вам карты своих соперников. Пожалуйста, верните мне записку. Ее не должна видеть Эстер и другие. Ваш Юрий».

Юлия рассмеялась: «Даю вам свои десять долларов, чтобы вы не боялись играть». — «В первый раз бывает», — учтиво сказал господин Ф. «Если проиграю, жаловаться некому», — выдавила гримасу госпожа 3. «Доктор, ваше слово…» — «Вы сказали, три доллара… Моих четыре!» — «Пять!», — сказал господин Ферапонтов. Мадам 3. как бы невзначай повернула кисть руки тыльной стороной вверх. Господин А. знал, что мелкие шулера используют этот прием для сигнального вопроса. Если партнер повторит это движение, то необходимо открыться; если он положит руку другой стороной — это означает, что торопиться не следует. Ферапонтов положил кисть на свою ногу тыльной стороной вниз — игра продолжается. «Они не знают мои карты. Устрою я им потеху», — мелькнуло у ростовчанина. «Шесть долларов!» — вставила Златкис. «Вы не отказываетесь от своих слов дать мне десять долларов?» — обратился молодой человек к Юлии. «Нет!» — «Не дури, Юля!» — Эстер Дюкро все это явно не нравилось. «Ставлю семь!» — радостно выкрикнул Алтынов, а сам подумал: «Еще один круг — и я откроюсь, чтобы самому раздавать карты». — «Восемь долларов!» — господин Ф. согнул указательный палец крючком и быстрым движением как бы сбросил каплю пота со своего носа. Этот жест означал, что жертва разогнана и теперь ее уже можно нагружать. «Нетерпеливый, — подумал ростовчанин, — плохая школа». — «Десять моих», — бросила ассигнацию в банк очень странная госпожа 3. «Мои пятнадцать, и я открылся, — сказал Юрий Алтынов и предъявил свои карты. — Валет, дама, король пик. У меня тридцать!»

«Ура! У меня тоже тридцать», — сказал господин Ф. Он показал свои карты — девятку, валет, туз бубей — и бросил пятнадцать долларов в банк. «Моих тоже тридцать— девятка, дама, король червей. Кладу в банк пятнадцать зеленых», — госпожа Златкис странно искривила свое макияжное лицо. «Вы признаете мои невероятные способности?» — шепнул на ушко Юлии молодой человек. Она широко улыбнулась: «Я ваша болельщица». — «В банке чудеса, — сказал господин Ф. — девяносто шесть долларов! Теперь карты раздает доктор».

В купе постучали. Вошла официантка с черешней, фантой и водой. «Когда нести горячее?» — «Минут через тридцать—сорок», — сказал молодой человек. «Для меня ничего не приносите», — Эстер надула губы. «Голубушка, я заказ сделал. Ждем в назначенное время!» — Алтынов послал официантке воздушный поцелуй.

«Вы сказали, что я раздаю…» — не дождавшись ответа, ростовчанин взял колоду карт, сделал несколько неуклюжих, но точных движений, и колода была готова: по плану молодого человека каждый должен был получить по тридцати одному очку. Мадам 3. срезала колоду. Он не мог бы считать себя виртуозом, если бы перед глазами зрителей не манипулировал картами, как чародей. На кистях рук у него была развита структура мышц, дающая ему возможность крутить карту или целую колоду вокруг кисти на глазах у зрителей, а те и не ведали о его манипуляциях. Воистину, он был первым номером в Отечестве! Срезанный мадам 3. карточный блок вернулся на свое место перед ее глазами и под пристальным взглядом Георгия Ферапонтова. В восторженном угаре от мастерски исполненного трюка господин А. буквально на мгновение прижался к Юлии, к ее упругой груди. Их глаза встретились, как шаровые молнии, и он прочел в ее взгляде искреннюю радость от предстоящей близости. Молодой человек раздал странной женщине десятку, валета и туза трефей, господину Ф. — даму, короля и туза пики, себе — валета, даму бубей и шестерку. Он опять вышел из купе, чтобы написать записку Юлии. Когда он вернулся, госпожа Златкис встретила его упреком: «Куда вы так часто выходите?»

«Прошу прощения за подробности деликатного свойства, но считаю необходимым ответить на ваш вопрос: у меня в результате бактериальной инфекции развился острый пиелонефрит, характеризующийся частыми мочеиспусканиями. Применяю курс лечения антибиотиками, через неделю все должно быть закончено. Но пока рН мочи показывает щелочную реакцию». Он опять показал Юлии записку: у женщины — десятка, валет, туз трефей; у господина Ф. — дама, король, туз пики. «Что вы там колдуете?» — спросил ростовчанина тренер по водным лыжам. «Любовные сонеты читаем», — Боярова и Алтынов рассмеялись. «Ваше слово», — обратился молодой человек к госпоже Златкис. «Мои двадцать!» — «А я пойду двадцать пять!» — Ферапонтов еще раз взглянул на свои карты. «Тридцать!» — молодой человек положил пятидесятидолларовую купюру в банк и взял двадцатку назад. Тут Алтынов заметил тайный разговор жестами своих противников. Дама три раза ударила себя согнутым локтем по правому боку, а указательным пальцем поперек карт. Это означало, что у нее на руках тридцать одно очко. Ферапонтов потер ухо. С языка шулеров это движение переводилось как «у меня те же очки». Он потер усы, этим самым спрашивая: «Какие карты у жертвы?» Косметолог Златкис ответила жестом: пальцами она два раза прошлась по груди, словно что-то стряхивая. Это означало: «Не вижу его карт». Ферапонтов щелкнул пальцами, потом показал большой, указательный и средний пальцы. Это означало: «Играем три круга, потом я откроюсь, даже если жертва пожелает продолжать». «Тридцать пять!» — прищурившись, бросил господин Ф. «Иду дальше. Моих сорок долларов!» — «Юленька! Эстер! Угощайтесь черешней. Вы, — обратился господин А. к играющим, — тоже берите. Донская черешня очень полезна. Ее действие по разжижению крови можно сравнить с аспирином. Пять ягод — одна таблетка. Я объявляю пятьдесят долларов!» — «Круто», — выкрикнул господин Ф. «Моих пятьдесят пять!» — «Не уступлю! Шестьдесят!» — странная госпожа Златкис как-то с подозрением посмотрела на Боярову. «Не откроюсь! Моих шестьдесят пять!» — энергично вставил ростовчанин. Многообещающая, неукротимая, всевластная страсть игрока стала заполнять все его сознание, все клетки тела. Он никогда не желал противиться этому великому чувству азарта, охлаждать игровой пыл, сдерживать эмоции и ломать главную привычку жизни. Господин Алтынов всегда отдавался магическому таинству игры целиком, как священник — литургии, как монах — молитве. «Семьдесят зеленых на бочку», — поторопился Ферапонтов. «Я ставлю семьдесят пять баксов», — госпожа Златкис бросила деньги в банк. «Восемьдесят долларов, и я открылся. У меня тридцать одно очко — валет, дама и джокер». — «Невероятно! Второй раз банк. Кто возьмет куш? Вот мои восемьдесят долларов. С вас, Георгий, тоже восемьдесят». Госпожа Златкис начинала нервничать. Они с партнером никак не могли навязать свой сценарий игры. «Вы плохо мешаете карты. Дайте я вам помогу, — предложила она. — В банке девятьсот пятьдесят шесть долларов. Это целый капитал!» — «Пожалуйста!» — молодой человек протянул странной женщине колоду карт. «Ну, как я читаю чужие карты?» — шепнул он на ушко Бояровой. Она наградила его робкими аплодисментами и тоже на ухо ответила: «Действительно, фантастика». — «Сейчас я уже пойду на выигрыш. Скоро принесут горячее!»