не действуют. Он подрос, размером теперь с некрупную овчарку, оволосел, на теле появились мышцы. Я бы может и пристрелил его, если б не видел как он ведет себя с моей женой. С чужими, то есть со мной, он нейтрален, ни на что не реагирует, — что есть я, что меня нет. А вот с Аней тварёныш превращается в самого обычного щенка: он радуется когда она приходит, виляет своим страшным обрубком, тыкается ей в руки, и почти по собачьи поскуливает. Жрёт всё подряд, особенно любит прожаренную до хрустящей корочки рыбу. Очень умён. Я периодически наблюдаю как Аня его кормит: положив в миску еды, она отходит, и только через какое-то время — всегда по разному, он принимается за еду. «Мысленные команды» — объясняет супруга, — «Он ждёт пока я не подумаю о том что эта пища для него». Я конечно тот ещё скептик, но как-то раз, когда она была в больнице, я зашёл к нему в закуток, и сунул в клетку пару жаренных карасей. Так он даже не притронулся, и только вечером, после мысленного разрешения жены, в миг сожрал обе рыбины.

— А что сами не могут проверить? — удивилась Аня.

— Да как тут проверишь? — поставив пулемет в угол, я повесил сумку с дисками на вешалку, — сугробов насыпало чуть не по пояс, да метёт не кисло так.

Дальние посты поставили сразу после нападения, один, северный, за рекой в трёх километрах, второй и третий соответственно на южном и западном, и четвертый, самый удалённый, на востоке.

В отличии от построенных ранее укреплённых точек, пост представлял собой небольшой деревянный домик, — вроде бани, и наблюдательную вышку с привязанной к ней проволочной антенной.

Дежурили там по двое, если замечали что-то, сообщали в штаб, на крайний случай в распоряжении постовых имелся мотоцикл, сейчас конечно не актуальный. В самой «бане» была печка буржуйка, топчан, да небольшой стол. Мне как-то приходилось дежурить, правда на южном, — скучно и делать нечего.

— А самолет гонять разве нормально? — не сдавалась Аня.

— Да нам всё равно лететь, просто пару кругов сделаем, да уйдём по маршруту. — Сняв верхнюю одежду я с наслаждением плюхнулся на диван. Ярко горевшая под потолком двенадцативольтовая лампочка, и потрескивающие дрова в печи действовали успокаивающе, и мне сразу же захотелось спать.

Электростанцию на реке доделать не удалось, — то одно не выходило, то другое, так что кроме ветряка и генератора, иных источников энергии в доме у нас не появилось.

— Кушать будешь? — видя что я «отъезжаю», предложила супруга.

— Буду, — согласился я, — а что у нас на обед?

— Картошка варёная и суп.

С некоторых пор, а именно с середины сентября, наш стол стал гораздо разнообразнее, во-первых на нём появился хлеб, правда пока по праздникам, но радовал уже сам факт, во-вторых хорошо уродилась картошка, — часть мы убрали на посадку, часть сдали на общак, а оставшиеся двадцать ведер растягивали до следующего урожая. Выходило что в месяц мы могли съесть не больше двух ведер, но по сравнению с нулём это было просто отлично. Ну и в третьих все остальные овощи; свекла на борщ, капуста туда же, помидоры, тыква, морковь и прочие дары огорода. Конечно всего этого было не прям в достатке, но учитывая что не так давно у нас не было совсем ничего, радость наша не знала границ.

Поел я быстро. Спать захотелось ещё сильнее, но надо было доехать до ангара, проведать деда, да подкинуть дров в печку. Так то вроде всё готово, тем более рано не полетим, часиков в десять, может даже чуть позже, тут в основном от погоды зависит. Масло из мотора слито и стоит возле печки, с утра подогреть немного горелкой, и можно заводить. Ну а там погрузка и вылет, думаю часам к двум будем на месте.

Сказано — сделано. Оделся, вышел, сел в машину, завёл, доехал. Мороз спадал, хорошо было раньше, глянул прогноз — и планируй себе, пусть не всегда точно, но в основном погодники не ошибались. А сейчас хоть шамана вызывай, как планировать? А вдруг полетим, а там пурга. Как тогда?

Дед так и торчал в ангаре, комната прогрелась, дрова в печке ещё горели, и он, зайдя в тепло с холоду, сомлел, похрапывая на топчане. Стараясь не греметь я закинул дров до упора, и почти прикрыв поддувало, поставил подогреваться чайник. Пока греется, занесу аккумуляторы из ангара, там хоть и плюс, (печка грела оба помещения) но в комнатушке всё же потеплее будет.

Батарейки тяжелые, от чего-то грузового, на двадцать четыре вольта. Вообще дед говорит нужны специальные, то ли на двадцать восемь, то ли на тридцать вольт, но естественно у нас таких нет, поэтому только так. Поставив их поближе к печке, но не вплотную, я снял закипевший чайник и толкнул разоспавшегося летчика.

— Ух... — ванькой-встанькой поднялся он. — Чёт сморило... Как там?

Вкратце пересказав «как там», я сообщил о планах на завтра.

— Тогда я пожалуй здесь останусь, пока домой, пока обратно... Тут проснулся, и на работе... — выслушав меня, дядя Саша «пожевал» губами и отхлебнул из стакана.

— Как знаешь. — не стал я спорить. Живет он один, на самом деле смысл какой ходить туда сюда? — Пожрать то есть чего?

Он мотнул головой.

— Переживу как-нибудь.

Как похолодало я закинул в машину кусок жаренного мяса, что б был, на всякий случай. И сходив за ним, положил на стол.

— На вот, разогреешь.

Благодарить дед не стал, он вообще был скуп на это, кивнул только, и когда я уже уходил, спросил, — солил ли я мясо.

Подтвердив что солил, я прикрыл за собой дверь.

На улице стемнело. Октябрь месяц, а ощущения совершенно январьские. Мороз, ветер, темнота. Жуть в общем.

Уазик работал как часики, конечно называть агрегат на котором я ездил уазом не совсем правильно, — точнее совсем не правильно, но внешне мало что изменилось, дырки позаделывали разве что, да двери поплотнее закрываются. Ну еще с крышей наконец разобрались, не течет больше. А так всё тот же старый добрый Зяма, пошустрее лишь малость и на ходу помягче.

Глава 3

Легли рано. Отсутствие электричества, интернета и тому подобного не располагает к ночным бдениям, тем более зимой, когда