Упасть ниже плинтуса

Робею как восьмиклассница, когда должна спокойно поставить его на место. Нужно ещё раз попробовать.

– Спасибо, конечно, что подхватил, но это ещё не повод распускать руки. Придержи подкаты для ровесниц, с ними может чего перепадёт. И дай мне, наконец, пройти!

– А я уверен, что попытаться стоит. Ты очень красивая, просто необыкновенная. И грустная. Тебя кто-то обидел?

Он не извиняется, не отпускает, не отстраняется, но при этом в жгучих глазах плещется такая неподкупная искренность, что моя боль, почуяв сопереживание, вдруг вырывается колючим смешком.

– Да как обидел… Разве на правду обижаются?

– Смотря на чью правду. Если мужчина позволяет себе доводить тебя до слёз, то смело шли его в зад вместе со своей правдой. Не слушай эгоистов.

– А кого слушать – тебя, что ли… Мася?

Направленный на меня свирепый взгляд прозрачно намекает, что подчёркивая своё превосходство, я ступаю на незнакомую и крайне скользкую тропу. Но нет, его губы снова трогает улыбка. Улыбка, от которой начинает дрожать подбородок. Дожила – меня жалеет гопник.

Ну спасибо тебе, Дронов! Помог упасть ниже плинтуса.

– Слушай себя, – проводив прищуренным взглядом вышедшего из подъезда мужчину, он касается моего уха едва слышным шёпотом. – Только ты знаешь, чего на самом деле хочешь. Главное не тормози...

На миг замираю в попытке понять, какого чёрта я упускаю свой шанс позвать на помощь, а затем медленно поворачиваю голову и вижу приоткрытые губы. Очень красивые влажные губы. У моего рта. И я вдруг со всей беспощадной ясностью понимаю, что хочу их попробовать. До жжения в пересохшем горле, до боли в каждой мышце. А я ведь ни с кем кроме Саши ни разу не целовалась.

Зануда. Забитая. Жалкая пародия на современную женщину – стучит в висках брезгливым тоном Дронова.

Нервы, устав от натяжения начинают сдавать. И не понять – это земля под ногами так качается или колени ходят ходуном от злости. Не на Сашу и даже не на безобразника этого – на себя. Я никогда не жалела о том, что делала, потому что никогда не позволяла себе послаблений. Благоразумие вперёд всего – всегда, во всём. И сейчас оно мне твердит бежать без оглядки.

– Так чего ты хочешь, Снегурочка?

– Хочу, чтобы ты меня отпустил.

Не вздумай, пожалуйста. У тебя такие широкие и тёплые ладони, а мне так плохо…

– Не ври.

Его руки обнимают меня так бережно, словно боятся сломать. Руки, которые наверняка свернули не один нос, а всё о чём я могу думать – маячащие на горизонте расспросы родителей о самочувствии Дронова и бесконечный щебет влюблённой Лизки о том какой замечательный у неё парень. Первая любовь, первые отношения – сестру понять можно, но я не выдержу. Сегодня нет, слишком много всего.

– А чего тогда, по-твоему? – устало убираю волосы с лица.

Ясно дело чего, но малодушно оттягиваю момент, хотя оба прекрасно понимаем – я уже решилась.

– Как вариант, вспомнить, что ты чертовски притягательная девушка. И убедиться, что в мире море удовольствий, гораздо более приятных, чем всю ночь напролёт кромсать совместные фото. Таких, как, например, вот это...

Я не сопротивляюсь, когда он перехватывает мои кисти и, не прилагая особых усилий, заводит их мне за спину. Напористо, с распаляющей воображение дерзостью. Где только такому учатся в его-то возрасте?

В груди что-то протяжно ёкает от жара чужого дыхания на лице и первый же тихий стон, так тесно сливается с алчными движениями наших встретившихся губ, что становится неважно, кому конкретно он принадлежит. Сейчас мы нераздельны как танец и музыка.

– Едем ко мне, – не вопрос и даже не предложение, а тихое чёткое утверждение. – Я вызову такси.

– Мась, – шепчу, захлёбываясь близостью гибкого юного тела. – Умоляю, скажи, что тебе есть хотя бы восемнадцать.

Дронов мою верность никогда не ценил, а я себе точно не прощу, если хоть раз не попробую каково это – потакать своим желаниям. С горячим незнакомцем, перед которым наутро не придётся краснеть. Идеально.

– Девятнадцать, – едва различаю сквозь наше сорванное дыхание. – Почти…

– Я на машине.

– Давай ключи, я поведу, – и снова констатация факта.

Ещё никогда я не падала так низко и безвозвратно в собственных глазах.

Ещё никогда это не было так сладко.

Глава 7

В райский сад только по пропускам

Лихо

– Мы всё-таки едем на окраину? – звенит плохо скрытой тревогой голос моей сегодняшней заиньки, едва огоньки украшенных к празднику витрин сменяются серыми глыбами заброшенных зданий.

Криво улыбнувшись, втапливаю в пол педаль газа. Каждый раз умиляюсь женской манере включать голову постфактум. Так и тянет ляпнуть: «Нет, нас ждут в лесопосадке три моих друга и лопата».

Шутки шутками, но нужно поднажать пока инстинкт самосохранения вконец не остудил пожар под строгой юбкой. Неохота уламывать её по новой, хотя сам факт, что вероятность зажечь где-то в заднице мира в принципе допускалась, безусловно, обнадёживает. Люблю рисковых девушек, с ними меньше всего мороки.

– А есть разница? Не бойся, мы едем туда, где тебе будет хорошо.

Не надеялась же она всерьёз, что мы вдруг свернём к коттеджному посёлку? Это разве что с «визитом вежливости» к очередному должнику, но для таких целей у меня особая компания

Замолчала. Вот и хорошо… или плохо?

Похоже, планеты всё ещё находятся под правильным углом, потому что, когда моя ладонь требовательно сжимает затянутое бежевым капроном колено, дыхание пассажирки сбивается с ритма, предоставляя ошалевшему от возбуждения мне полную свободу действий. Не дожидаясь приглашения, двигаю руку выше – под плотный вельвет юбки и плавно скольжу пальцами к внутренней стороне бедра. Рваный выдох сложно назвать протестом, но то, как застенчиво сжимаются стройные ноги, вызывает очередную улыбку. Теперь уже злорадную. Ещё вопрос кто из нас больше «Мася».

Дурацкое прозвище, а особенно то, каким небрежным тоном она его произносит, кипятит кровь до такой степени, что хочется свернуть в ближайший переулок и, заглушив мотор, объездить зазнайку, не выходя из машины. Останавливает только опасение, что залётная Хонда Аккорд ну никак не останется без внимания кого-нибудь из моих кентов. Нет, с воспитанием всё-таки лучше повременить. Неохота прерываться на самом интересном, чтобы разжёвывать пацанам, почему на этой тачке не стоит даже думать скручивать колёса.

Пальцы, зажатые между её сведённых бёдер, начинает припекать, а запах цветочных духов, согретый