– Молодежь должна писать. Жаль только платить за это все будут мало. Но все с чего-то начинают.

Так началась карьера журналиста. Интернет плюс читальный зал библиотеки имени известного литератора, а дальше последний штрих – плагиат? Никогда. Работы авторов шестидесятых годов под их именами красовались на страницах новых изданий. Своеобразный журналистский римейк.

Идеи приходили сами собой, но почему-то не давали разбогатеть. Олег понимал, что, наверно существует какой-то баланс. Хотя может быть, дело было в природной лени, в склонности больше рассуждать, чем делать, и отсутствии природной алчности. Он наверно, как и все, в мечтах прокручивал кадры «если бы у него был миллион», или что бы он сделал с богатством. Но только, чтобы появился миллион, нужно чтобы у кого-то его не стало. Нужно быть хищником или паразитом. Нужно охотиться, а не фантазировать. Вот и был он обыкновенным неудачником. Так охарактеризовала его в свое время одна из неудавшихся пассий.

– Лошара, – похвалил себя Олег, но от этого грязи на штанине не убавилось. – Чтоб тебя так менты радовали, – пожелал он счастливого пути шестерке, и рванул к ларьку. Родной район посыпал улицы битым стеклом, но он был родной. Здесь свои. Эта местническая привязанность одновременно грела и отталкивала. Свой двор, пиво на лавочке. Рогатки и прящи, если заглядывать дальше. Детство и друзья детства. Их подрастающие братья и сестры уже курят, уже в мини и кто-то женился. Маленький островок мира, живущий своей жизнью, хотя каждый живет своей.

– Живое, холодное, и сигареты.

– Шестьдесят четыре. – тетя Галя помнила, что я курю, и работала тут уже шесть лет. Люди росли и пили на ее глазах.

– Спасибо.

А может, все это ненастоящее, – подумалось вдруг. Друзья, жизнь, проблемы и радости, актуальные тебе и тем, кого ты знаешь. Если бы я родился в другом месте, или здесь жили другие люди. Что-то в этом есть, но что-то не так. Наверное, друзья детства остаются в детстве, а есть просто друзья и знакомые. Олег глотнул холодного живительного и пересек аллейку. На лавочке сидели знакомые физиономии и сорили семечками.

– Дарова. – и ритуал рукопожатия закончился традиционным «как оно». На душе потеплело. Еще глоток. Ненапряжно. Чес ни о чем. Санек нажрался, а Вадик тупит с телефоном. Оставался вопрос, тратить деньги или нет. До двадцать шестого еще вечность. Лучше придержать, нет ничего хуже, чем быть должным. Отсыпав немного семечек, Олег покинул веселых «алкоголиков» и побрел к себе. Надо выспаться. Завтра собеседование.

Глава 4

Плеер в уши и прочь. Хочется плевать и материться. Лучше сбежать. Закрыть себя в коробочку внутреннего мира и считать живых и убитых. Хотя к чему этот фарс? Ничего же еще не произошло, ведь, правда? После странствий по лабиринтам улиц и путаных мыслей – домой. Горячий душ и чашка дешевого черного. Обжигающе дружелюбно, а потом не думать. Выкинуть из головы всю лишнюю фигню и найти смысл.

Олег шел, ёжась и не глядя по сторонам. «Да, хреновенько. Любитель вляпаться. Прошлый вечер укладывался по полочкам. Славик притащил в кафе познакомить с девчонками. Одна – его, Алена, кажется. Страшненькая Олеся… и еще такая, с выразительными глазами, Оленька. Наверное, самая умная. Что-то в ней было. Особенное… «Дурак ты, Олежек, надо чтоб красивые нравились, а ты любишь умных… хотя фигурка у нее была ничего».

Воспоминания лились в мозаику. Разговор не клеился, да и говорить особо… Алена грузилась из-за сестрички. Немудрено, рисунки у девочки. Издали смотришь – мило и по-доброму, а приглядишься – цветочки из покойников заплетаются, и не груши с яблоками, а смерть какая-то. У девочки талант, но крышка едет. Ольга почему-то упомянула о маме и как-то ушла в себя…

– Расслабься, какой-то ты сегодня скучный и вялый, – пытался глумиться Славик. Ему тоже было как-то не так. Еще одна важная деталь – проблема с деньгами. Покушаться на наличность дам, не хотелось, а в кармане была мелочь. На пиво, или на проезд. Ольге позвонила мама, и она упорхнула. Два мальчика, две девочки. Память подходила к чему-то важному. К чему-то, что было вытравлено напрочь.

Оранжевое! Олег никак иначе не характеризовал это чувство. Только цвет и какое-то предчувствие. Как будто определенные части мира окрасились в оранжевый сепий. Потом подсели Санек с Клювом, но причина не в них. Олег множество раз ощущал это чувство и ждал от жизни сюрпризов. Они как море после бури, думал он как-то, не всегда похожи на сокровища.

Подарочек подсел беззастенчиво. Лет сорок, стриженый, прилично одетый. На вид успешный человек, возможно, в прошлом военный.

– Не возражаете? – Он присоединился, и от его лопатника пошел сепий. Снова терпкий привкус и предчувствие. Пиджак оказался милым дядькой, был студентом. Потом в армию загребли. Бухал много. Увидел нас и вспомнил своих друзей и студенчество забило в памяти фонтаном. Вот только глазки у него были недобрые. Буравчики этакие. А потом покатилось.

– Не откажете в услуге?

– Какой?

– Любой каприз за ваши деньги, – произнес свою коронную Славик.

– Есть у меня прихоть одна, – он процедил мягко и слегка натянуто, – Хочу вам проставиться.

– В смысле? – девчонки хихикнули, а у Славика зажегся огонек алчности.

– Нормальное бухло и не только бухло. Проставляюсь по полной.

Дальше объяснение. Богатый человек, некуда деньги деть, скука по молодости. Что-то не то…

– Я хочу купить у вас вечер среди вас.

– Мы что, клоуны?

– Нет, аниматоры.

Потом какой-то чес про лучшие намерения, про исполнение желаний, оранжевый лопатник на столе. И деньги. Потом мартини. Еда. Еще пойло. Олег почти не пил, как-то не по себе. Халява халявой, но мышеловка очевидна. Не быть должным. Почему-то не захотелось заказывать и повторять. Вот она, двойственность ситуации. Повезло. Или еще лучше – Кенты нашли богатого лоха и крутят его на полный банкет. Да только погано, когда твоих друзей покупают за похлебку. Кто ужинает, тот ее и танцует… так Славик вытянул свою счастливую монету.

Этот упырь купил себе вечер и расклеился после третьей, а после разговоры о бизнесе. Славик хвалился и заливал. Пиджак кивал и верил, и вот они партнеры. Бред какой-то. Подстава. Ощущая чуждость себя здесь, Олег задался вопросом, что он здесь забыл? Просто интересно.

Он не считал себя декорацией и был немного в себе. Получается правда, что другие немного не в себе. Реальность снова поплыла сепием, и выделилась дверь. Пора. Улица встретила дождем и вечерними сумерками. На душе было как-то пусто и противно. Вспоминая