люблю слышать слов благодарности в свой адрес.

– Но как же? – обескуражено взмолилась она.

– Вот так! Что – правда, то – правда. Поэтому давайте обойдёмся без дифирамбов. Я рад, что Вы живы, Татьяна. Как здоровье?

– Слава Богу, всё обошлось, – ответила она.

Подошла официантка и спросила, указывая на каталог меню:

– Что-нибудь будете заказывать?

– Конечно! Вы подойдите через парочку минут, а девушки пока выберут, – ответил я.

– Хорошо, – сказала та и отошла к стойке бара.

– Девушки, надо отметить встречу, – предложил я подругам.

– Мы не против, – весело сказала Светлана, переворачивая страницы предложенного меню.

– Тогда чем отметим? Шампанским или вином?

– А можно виски заказать? Что-то мы подмёрзли на улице, – как бы прося извинения, обратилась ко мне Света.

– Пожалуйста, конечно, с удовольствием, – согласился я.

Всё было заказано.

– С Вас тост, Леон Жильевич, – сказала Светлана, когда на столе было всего в достатке.

– Обязательно! За Вас, Татьяна, за то, что выжили, выстояли, за то, что Вам помог Бог в трудный момент!

– Спасибо Вам большое, – ответила она, а в её глазах стояли слёзы.

Вскоре нам стало веселее. Некоторая скованность, существовавшая сначала, исчезла. Мы говорили на самые различные темы, но никто больше не обмолвился о Норд-Осте. И правильно! Татьяне необходимо было о нём забыть, как о жутком сне. Незачем напоминать ей о том вообще, чтобы не мешало жить дальше по-человечески. Конечно, груз из души никуда не денется, но нельзя ворошить плохое, дабы не испортить хорошее, которое обязательно к ней придёт в будущем.

– А Вы, Татьяна, чем занимаетесь по жизни? – спросил я.

– Компьютерной графикой, то есть художество с помощью «мышки».

– Интересно. А это приносит хорошие деньги?

– На жизнь хватает. Постепенно спрос возрастает, но в это дело вливается всё больше художников, что вносит конкуренцию.

– Вы этому где-то учились?

– Я окончила Богородское художественное училище резьбы по дереву, но недавно пришлось переключиться на графику.

– Теперь вообще не режете?

– Мало, разве что для подарков друзьям. Понимаете, для резьбы по дереву нужна мастерская, а у меня нет такого помещения.

– У меня часто иностранцы бывают в гостях, так что если будут интересные поделки, я готов их закупить для презентов.

– Хорошо, я ведь скучаю без резьбы. Её забрасывать нельзя, чтобы чувство дерева и навыки не исчезали.

– Татьяна, у меня есть небольшая столярная мастерская при офисе, я бы мог Вам её предоставлять при необходимости.

– Спасибо, Леон Жильевич, Вы бы меня очень выручили этим.

Зазвонил телефон Светы.

– Да, дорогой, – сказала она, включив трубку.

Явно звонил муж. Видимо, волновался.

Светлана, немного смутившись, отвечала короткими фразами: «Нет…Хорошо… С подругой… Почему?.. Ладно…Кафе «Лагуна»… Перестань…Скоро буду… Всё!».

Она отключила телефон.

– Мне надо ехать домой. У ребёнка температура, поэтому муж вне себя, – объявила нам Света.

– Ты поезжай, конечно, – предложил я и обратился к Татьяне: – А мы ещё немного посидим, да?

– Если немного…

– Тогда я помчалась, – встала из кресла Светлана.

– До завтра, – ответил я.

– Тогда всем пока, – помахала рукой, уходя, Светлана.

Мы сидели вдвоём, испытывая паузу.

– На чём мы остановились? Ах, да, на мастерской, – наконец встрепенулся я.

– Про неё вроде бы договорились.

– Я хотел спросить Вас, Татьяна.

– О чём?

– Вы обижаетесь на меня?

– За что?

– Что оказались вместо меня в Норд-осте.

– Нет, конечно. Вы же хотели как лучше, не желая мне зла.

– Да, но мне как-то не по себе от этого.

– Успокойтесь, я же по собственной воле туда пошла.

– Понимаю, но мне хочется просить Вашего прощения за случившееся недоразумение.

– Считайте, что я Вас уже простила. Мне очень приятно от Вашей заботы и участия.

– Татьяна, у меня к Вам нескромное предложение заглянуть ко мне домой, чтобы мама увидела Вас. Она тоже очень беспокоилась и будет рада.

– Неудобно как-то…

– Что Вы, наоборот, и ей легче на душе станет.

– Если ненадолго, ради мамы.

– Отлично, тогда поедем?

– Хорошо.

Расплатился по счёту, и, вставая, протянул руку Татьяне, помогая подняться. Её нежная ладонь коснулась моей, и я удивился тому, что она принадлежит человеку, способному резать по дереву.

– Может, прогуляемся пешком? Здесь недалеко, – предложил я, выходя из клуба.

– С удовольствием.

– Разрешите взять Вас под руку?

– Лучше я, будет удобнее.

Присутствие официоза исчезло. Мы шли по городу, непринуждённо болтая о всякой всячине.

– Перейдём на ты? – предложил я.

– Уже непривычно как-то, Вы начальство.

– Бросьте! Какое начальство! Вы же не моя подчинённая.

– А Света? Представьте себе нашу встречу втроём. Она будет с Вами на Вы, а я на ты.

– И что? У меня полно таких ситуаций.

– Впрочем, как хотите.

– Значит – ты?

– Давай, – обречённо согласилась она.

В течение прогулки я всё больше обращал внимание на её черты лица. Они начинали мне нравиться. Мне хотелось лучше разглядеть, но было неудобно откровенно рассматривать Татьяну, хотя что-то необыкновенно притягательное в них заставляло меня забыть о собственной скромности. Я старался больше говорить ей о чём-то, не помню, лишь бы на правах рассказчика смотреть на её лицо. Моей собеседнице приходилось в основном молчать, изредка кивая мне головой в знак одобрения. Иногда она улыбалась, взглянув на меня, даже откровенно смеялась над моими юмористическими историями, становясь при этом ещё привлекательней. В моменты серьёзности выражение её лица становилось задумчивым, но не менее притягательным.

***

Мама нас встретила с нескрываемым удивлением. Представьте себе, я никогда не приводил девушек в свой дом. Бывали, конечно, среди гостей и дамы, но чтобы я сам привёл под ручку к нам свою знакомую – это впервые.

– Здравствуйте, – как-то тихо произнесла Татьяна.

– Вечер добрый! – счастливым голосом приветствовала мама.

– Знакомься, мам, Татьяна.

– Елена Витальевна, – сама представилась мама.

– Очень приятно, – вновь тихо сказала Таня.

– Взаимно, а что так скромно? Я ведь не страшная совсем. Или Леончик Вам про меня что-то наговорил? Проходите и не стесняйтесь.

Сняв верхнюю одежду, мы прошли в зал.

– А руки мыть? Сейчас будем ужинать, – безапелляционно предложила мама.

– Родная, мы только что из кофейни вышли, – просящим милосердия голосом, обратился я к ней.

– Ничего не знаю, ничего не вижу, ничего никому не скажу, а ужинать придётся!

Мама принадлежала к тому поколению, которое пережило голод и дефицит, но любило хорошо покушать. Она не понимала, как можно перекусить в кофейне и насытиться этим. Её удивляло, что мне на завтрак хватало глазуньи с чаем, на обед полтарелки супа и стакана компота, а на ужин или ничего, или то, на что меня с трудом могла уговорить. А я всегда удивлялся, как люди старшего поколения могут съесть первое после салата со стаканом сметаны, второе с