– Но ведь точно…

– Нет, – перебивает Маркус. – Информация гораздо важнее, чем ты можешь себе представить. Большинство лидеров города рискнули своими жизнями, чтобы уберечь ее от Джанин, и я не буду идти на поводу у твоего любопытства.

Джоанна молчит несколько секунд. Стемнело, и я едва вижу собственные руки. Воздух наполнен запахом земли и переспелых яблок, я стараюсь почти не дышать.

– Когда я последний раз доверил эти сведения представителю фракции, всех моих друзей убили, – повторяет Маркус. – Теперь я никому не верю.

Я не могу удержаться и выглядываю из-за дерева. Они слишком заняты разговором и не замечают меня. Оба стоят рядом, не касаясь друг друга. Еще никогда я не видела Маркуса таким уставшим, а Джоанну – настолько недовольной. Но затем ее лицо делается мягче, и она снова ласково касается руки Маркуса.

– Чтобы обрести мир, мы должны обрести доверие, – кивает она. – Я надеюсь, ты передумаешь. Помни, Маркус, я всегда была твоим другом, даже когда с тобой практически никто не разговаривал.

Она наклоняется, целует его в щеку и молча направляется в глубь сада. Шокированный, Маркус застывает на месте, затем он идет в другую сторону, к домам.

Откровения последнего получаса бурлят в моей голове. Я думала, Джанин напала на альтруистов, чтобы захватить власть, но, оказывается, все наоборот. Ей требовалась секретная информация.

И вдруг чехарда в сознании прекращается. Я вспоминаю слова Маркуса. Большинство лидеров города рискнули своими жизнями. Был ли среди них мой отец?

Я должна выяснить, что было настолько важным для альтруистов, если они могли пожертвовать жизнью ради этого, а эрудиты – убить.

Я не стучусь в дверь комнаты Тобиаса, а сначала просто прислушиваюсь.

– Нет, не так, – смеется Тобиас.

– В каком смысле? Я идеально подражал тебе.

Второй голос принадлежит Калебу.

– Не получилось.

– Давай повторим.

Я толкаю дверь в тот момент, когда Тобиас, усевшийся прямо на полу, кидает в противоположную стену небольшой нож для масла. Он втыкается по самую рукоятку в кусок сыра, который они водрузили на шкаф. Калеб изумленно глядит сначала на мишень, а потом на меня.

– Еще скажи, он избранный среди лихачей, – фыркает Калеб. – Ты тоже так можешь?

Он выглядит лучше, чем вчера. Глаза не красные, в них появились привычные искорки любопытства. Мир снова занимает его. Каштановые волосы спутаны, а пуговицы на рубашке вдеты не в свои петли. Но в такой неряшливости – очарование Калеба. Складывается впечатление, что большую часть времени он вообще не задумывается о своем внешнем виде.

– Правой рукой, – подтверждаю я. – Хотя, ты прав. Четыре наверняка избранный среди лихачей. Можно спросить, зачем вы нож в сыр кидаете?

Тобиас впивается в меня взглядом на слове «Четыре». Калеб не знает, что прозвище – главный показатель превосходства этого парня над остальными.

– Калеб пришел кое-что обсудить, – заявляет Тобиас, откидываясь к стене, но продолжая смотреть на меня. – А кидать нож само собой получилось.

– Как обычно, – улыбаюсь я.

Тобиас выглядит расслабленным, с запрокинутой головой, и рукой, лежащей на колене. Мы не отводим глаз друг от друга. Калеб прокашливается.

– Ну, в общем, мне пора, – бормочет он. – Я, между прочим, читаю книгу про систему очистки воды. Парень, который мне ее дал, решил, что я чокнутый. Это обычное руководство по ремонту, но читается взахлеб.

Он умолкает.

– Извините. Думаю, вы меня тоже чокнутым считаете, – добавляет он.

– Вовсе нет, – изображая искреннее удивление, отвечает Тобиас. – Трис, тебе стоит последовать его примеру. Тебе точно понравится.

– Могу дать, – радуется Калеб.

– В другой раз, – говорю я. Когда он выходит из комнаты, я выразительно гляжу на Тобиаса.

– Спасибо тебе большое, – произношу я. – Теперь он мне все уши прожужжит о фильтрации воды. Но, к счастью, у него бывают темы и похуже.

– О! А какие? – спрашивает Тобиас. – Гидропоника?

– Гидро– что?

– Один из способов, как они тут растения выращивают. Вряд ли тебя заинтересует.

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Так зачем он к тебе зашел?

– Он хотел поговорить о тебе, – поясняет Тобиас. – Я полагал, он будет играть роль заботливого старшего брата, и не ошибся. «Не путайся с моей сестрой» и все такое.

Он встает.

– И что дальше?

Тобиас подходит ко мне.

– Я сказал, как мы познакомились. Вот и зашла речь о метании ножей, – отвечает он. – И я ему сообщил, что вовсе не путаюсь.

Он обнимает меня за бедра и слегка прижимает к двери. Меня охватывает теплая волна. Его губы находят мои.

Я забываю, зачем я сюда пришла.

И мне наплевать.

Я обхватываю его здоровой рукой и прижимаю к себе. Пальцами нащупываю край его футболки, запускаю их под ткань и кладу руку на ягодицы. Какой он сильный.

Он снова целует меня, уже настойчивее, и стискивает мою талию. Наши тела и дыхание сливаются в нечто нераздельное.

Внезапно он резко отодвигается на пару сантиметров. Но дальше я его не отпущу.

– Ты здесь не для этого, – говорит Тобиас.

– Да.

– А для чего?

– Какая разница?

Я запускаю пальцы ему в волосы и вижу его губы совсем рядом. Тобиас не сопротивляется.

– Трис, – невнятно говорит он спустя пару секунд.

– Ладно.

Я закрываю глаза. Действительно, у меня есть важный повод.

Мы садимся рядом на кровать, и я начинаю рассказывать. О том, как следила за Маркусом и Джоанной в саду. Как Рейес спросила о времени, выбранном для атаки с помощью симуляции. Об их последующем споре. Тобиас не кажется удивленным. Он лишь с отвращением кривит губы всякий раз, как слышит имя Маркуса.

– Ну, как? – спрашиваю я, закончив рассказ.

– Считаю, – задумчиво начинает он, – Маркус, как всегда, пытается набить себе цену.

Такого ответа я не ожидала.

– И…? Значит, он чушь порет?

– Вероятно, у альтруистов действительно была информация, которую желала узнать Джанин, но он преувеличивает ее важность. Он хочет завести Джоанну в ловушку, заставить ее поверить, что владеет чем-то очень ценным.

– Может… – произношу я хмуро, – ты не прав. Непохоже, чтобы он врал.

– Ты не знаешь его настолько хорошо, как я. Он – превосходный лжец.

Отлично. Но интуиция говорит другое – Маркус не вилял и не мошенничал.