Оставшись один, мистер Брэдон сначала обследовал новое место. Смотреть здесь особенно было не на что. Он открыл ящик письменного стола и обнаружил запачканную чернилами линейку, какие-то обгрызенные кусочки старого ластика, ряд ярких идей насчет чая и маргарина, написанных второпях где-то на клочках бумаги, и еще сломанную чернильную ручку. В книжном шкафу был орфографический словарь, потертая книжица под названием «Управление директоров», роман Эдгара Уэлласа, симпатичный буклет под названием «Все о какао», брошюра «Знакомые цитаты» Бартлетта, собрание сочинений Уильяма Шекспира издательства «Глоуб» и пять томов «Детской энциклопедии». Содержимое другого стола, того, что побольше, было более интересным: он был завален старыми пыльными бумагами, здесь был даже доклад правительства по поводу ограничений в питании — Акт от 1926 года. Среди бумаг находились достаточно грубые и саркастические заметки личного характера, написанные чьим-то беглым почерком; несколько рекламных эскизов для «Дэйрифилдс»; письма и старые счета. Мистер Брэдон достал салфетку и протер свои холеные пальцы от пыли. Отошел от стола, осмотрелся. На противоположной стене он заметил крючок для верхней одежды; посмотрев на пол — подставку для папок в углу; потом присел на вращающийся стул и пододвинулся на нем к столу. Среди канцелярских принадлежностей Брэдон обнаружил также ножницы, новый карандаш, промокашку и коробочку для открыток, полную всякой всячины. Мужчина также обратил внимание на то, что перед ним лежала папка с рекомендациями «Дэйрифилдс» и стал внимательно изучать наброски своего предшественника, касающиеся маргарина «Зеленые пастбища».

Час спустя мистер Хэнкин распахнул дверь и приветливо поинтересовался:

— Как дела?

Мистер Брэдон поднялся из-за стола и ответил:

— Вообще-то неважно. Боюсь, что пока у меня не получается проникнуться рабочей атмосферой, если вы об этом.

— Все еще будет! — проговорил мистер Хэнкин. Он был отзывчивым человеком, который свято верил в помощь новых рекламных агентов общему делу.

— Дайте-ка мне взглянуть, чем вы тут занимаетесь. Начали с заголовков? Совершенно верно. Хороший заголовок — большая часть дела. «Если бы вы были коровой»... Нет, нет. Боюсь, нам не стоит величать покупателя коровой. Кроме того, почти такой же заголовок у нас уже был — кажется, в тысяча девятьсот двадцать третьем году, если мне, конечно, не изменяет память. Его придумал мистер Уордл, он помещен в предпоследнем рекламном каталоге за тот год. Заголовок гласил: «Даже если бы вы держали корову в кухне, вам бы все равно не удалось сделать лучшего, чем маргарин «Зеленые пастбища», — или что-то в таком Роде. Тогда казалось, что это был удачный слоган. Он цеплял, приковывал внимание, плюс хорошая картинка, и получилась целая история в формате одного предложения.

Мистер Брэдон кивнул, давая понять, что уяснил все Услышанное. Глава печатного отдела пробежал глазами по заголовкам и выделил один из них:

— Мне нравится вот этот:

Больше и маслянее,

Деньги бережет...

— Здесь правильно сформулирована главная мысль. Можно попробовать сделать что-то подобное, или вот, например:

Вы будете готовы поспорить, что

Это было масло...

— Хотя как раз насчет этого я не уверен. Эти дэйри-филдсы, как правило, не любят все, что связано со спорами и пари.

— Правда? О! Как жаль, а я как раз тоже уже набросал нечто подобное:

Поспорьте, что... Вам не нравится?

Мистер Хэнкин с сожалением покачал головой:

— Боюсь, что он слишком очевидный. Напрямую намекает на то, чтобы покупатель моментально выложил деньги за продукт!

— Но ведь все так делают, особенно женщинам нравятся всякого рода пари.

— Знаю, знаю, согласен. Но боюсь, что нашему клиенту это не придется по душе. Вы скоро поймете, что во всем следует равняться на пожелания клиента. А у них у каждого свои тараканы в голове. То, что идеально подходит для рекламы скачек, не подойдет для рекламы молочных продуктов. Нам особенно удался спортивный заголовок в газете от двадцать шестого числа: «Поставьте последнюю рубашку на непобедимую лошадь Дарлинга» — и из-за этой рекламы было продано 80 000 полотенец с изображением лошадей за неделю скачек в Эскоте.

Хотя, конечно, отчасти это было делом случая, потому что мы упоминали в нашей рекламе реальную лошадь, которая выиграла на ставках пятьдесят к одному, и все женщины, выигравшие деньги, бросились скупать полотняные полотенца с лошадьми с превеликой радостью. Люди очень странные создания, особенно женщины.

— Да, — согласился мистер Брэдон. — Должно быть, вы правы. В рекламе есть нечто большее: говоря, заставляешь четко представлять себе картину происходящего.

— Именно, — сказал мистер Хэнкин, немного ухмыльнувшись. — Ну, напишите что-нибудь и принесите мне. Знаете, где находится мой кабинет?

— Да, в конце коридора, рядом с железными ступенями.

— Нет, нет, там как раз кабинет мистера Армстронга. А мой — в другом конце коридора, рядом с другими ступеньками — уже не железными. Кстати...

— Да?

— Да так, ничего, — быстро проговорил мистер Хэнкин. — Ничего, ничего.

Мистер Брэдон посмотрел вслед удаляющейся фигуре и покачал светлой головой, словно медитируя. Потом, вернувшись к заданию, достаточно быстро набросал пару абзацев в хвалу маргарина «Зеленые пастбища» и вышел за дверь. Свернув направо, Брэдон прошел мимо двери Инглеби и уставился на железную лестницу. Пока он так стоял, стеклянная дверь напротив отворилась, и из нее вышел мужчина средних лет. Увидев стоявшего там Брэдона, он быстро подошел к нему и поинтересовался:

— Вы хотите узнать, как куда-то пройти или найти что-то?

— О, благодарю! Нет — то есть да. Я — новый агент по рекламе. Я ищу комнату наборщика.

— Это в другом конце коридора.

— А, понятно, большое спасибо. Это место достаточно неприятное. А куда ведут эти ступени?

— Вниз, где огромное количество отделов. В основном там трудятся менеджеры групп и также расположены другие служебные помещения, в том числе кабинет мистера Пима и несколько комнат директоров.

— Ясно. Спасибо вам. А уборная где?

— Тоже внизу. Если хотите — я вам покажу.

— О, большое, большое спасибо!

Мужчина ловко спустился по спиральной лестнице и остановился внизу, дожидаясь Брэдона.

— Крутая лестница, не правда ли? — заметил Брэдон.

— Да, довольно крутая. Будьте на ней осторожнее. Один малый из вашего отдела уже слетел с нее.

— Что, правда?

— И сломал себе шею. Он был уже мертв, когда мы поднимали тело.

— Да что вы такое говорите? Неужели? Как он так умудрился? Разве он не видел, куда идет?