– Дрон, ты чего застыл? – напомнил о себе Волчара.

– Давай уже, командир, решайся! – Шахматист разве что не подпрыгивал от нетерпения. – Апэбээровцы останутся как запасной вариант. Ты только подумай: если получится – мы же прямо на выход попадем!

– Ага, твою бабушку! – буркнул Волчара. – Или в пасть какой-нибудь годзилле вроде той, из торгового центра. Все бы вам по аномалиям скакать! Это ж лотерея, как вы не понимаете! В прошлый раз проскочили, но это не значит, что и сейчас так же получится! Да и как проскочили?! Нас раскидало, помните? Если б не это, может, все до сих пор живы были бы – и Галл, и Викинг, и Блонди!

– Или все мертвы, – глухо возразил Шахматист.

Волчара дернулся, словно от пощечины.

– Ты не знаешь этого!

– Вот именно. И ты не знаешь. Зона – чужая земля, Волчара. Враждебная земля. Каждый шаг по ней – риск, каждый лишний час здесь – шанс сдохнуть. А еще РПД. Сколько мы уже тут бродим? Скоро сутки. Пси-блокираторы, между прочим, не вечные. Апэбээровцы, может, и таскают с собой по четыре комплекта, а у нас всего два. А пси-давление – не единственный вредный фактор. Топать на выход пешком – значит нарываться на тяжкие последствия. Стало быть, если можно срезать…

– То надо срезать! – вмешался я, понимая, что Волчара сейчас начнет спорить, просто из принципа.

Я видел, как он открыл рот, набирая воздуха в грудь. Видел упрямый блеск в его глазах. Эти двое мало когда могли договориться. Потому что Волчара за надежность, он не доверяет аномалиям. А Шахматист… Он крепко уверовал в наши новообретенные способности. Возможно, слишком крепко. Но в его словах была немалая сермяга. Черти полосатые, да я не меньше Волчары опасался лезть в аномалию, которая тут возникнет, если у нас получится. Но Шахматист прав в одном: Топь хочет нас угробить, и чем дольше мы здесь находимся, тем больше шансов, что у нее это таки получится.

– Дрон… – начал было Волчара.

– Нет, хватит! Мы попробуем. Пойми, мы с Шахматистом, с нашей свежеиспеченной стойкостью, если что, продержимся дольше. Вся эта местная дрянь тебя же первого свалит. А я не хочу больше никого терять. Мы выберемся отсюда. Все выберемся. Если у нас получится создать аномалию, шагнем в нее вместе. Тебя тут не оставим, хоть ты и против. Потому что один ты отсюда не выйдешь. Теперь уже не выйдешь… Молчи, не возражай, черти полосатые! – повысил я голос. – Просто для тебя Топь – это Топь. Это мы можем сделать так, чтобы появилась тропа. Ты – нет. Если мы уйдем в аномалию, а ты останешься, ты – покойник, ясно? А мы уйдем.

– Вашу бабушку! – в отчаянии выдохнул Волчара.

* * *

Страх куда-то ушел. Вернее, ушел не совсем, остался зудеть где-то на периферии сознания, как пищащий ночью в комнате комар. Но его можно игнорировать. И я так и делал. Страх – это в том числе и сомнения. А тем, кто меняет реальность, сомнения противопоказаны. Нам нельзя сомневаться. Абсолютная и безусловная вера в то, что у нас получится, – вот наше главное оружие.

Мы с Шахматистом четко договорились о том, что будем представлять: где именно возникнет аномалия, куда она приведет, как скоро закроется. Тут как в показаниях при аресте: врать надо одинаково. Тогда у нас хороший шанс на успех. Волчара, к счастью, заткнулся и не мешал нам. Я видел, что он до сих пор против. Ну и ладно, зато потом, когда мы выберемся живыми, спасибо скажет. Нет, простого спасибо мало. Бутылку коньяка поставит. Каждому.

И мы с Шахматистом принялись за дело. Наша задача предельно ясна: вот здесь, в паре шагов перед нами, должно возникнуть некое энергетическое образование, из которого дохнет стылым и вонью какой-то химии – два главных признака пространственной аномалии, по которым ее можно определить без всякого ан-детектора. Первым эффектом наших настойчивых усилий стало то, что у меня заломило виски. Серьезно так заломило, хуже, чем с похмелья после крутой попойки. Судя по лицу Шахматиста, и с ним творилось что-то подобное. Затем перед глазами поплыли цветные круги, как бывает, когда смотришь на яркий свет. Что за черти полосатые?! Следом у меня возникло ощущение, что все мышцы в моем теле сводит судорога, и вдруг…

Несколько секунд мне казалось, что ощущения обманывают меня и резкий запах на самом деле – несколько изменившаяся вонь Топи, а холод – это меня до кучи ко всему остальному еще и знобить начало…

– Аномалия! – выдохнул, не веря, Волчара.

– Хватаемся друг за друга! – крикнул я.

Но мы не успели. Совсем чуть-чуть. Боль в голове усилилась, перед глазами у меня заплясали огненные мухи, а холод и запах пропали так же быстро, как и появились.

– Дьявол!! – Шахматист был вне себя.

– Нет, не он, – глухо ответил я. – Это Топь. Топь закрыла аномалию. Кажется, она наконец почуяла, что мы здесь, в ее владениях, творим всякие непотребства, и решила дать нам укорот.

Красное от гнева лицо Шахматиста начало стремительно бледнеть.

– Постой, но если почуяла, то, стало быть…

– За нами пришли, – каким-то деревянным голосом перебил его Волчара.

Я проследил за его взглядом, и тут мне стало по-настоящему холодно: зелено-бурая жижа Топи примерно в паре сотен метров от нас вспухла бугром, и этот бугор, стремительно удлиняясь, покатился на нас, будто под поверхностью двигалась какая-то здоровенная тварь.

* * *

Щелкнул затвор автомата Волчары.

– Много тебе пули помогут, – процедил Шахматист. – Щупальца вспомни – тех даже гранаты не шибко-то брали. Валить надо!

– Да куда ты свалишь, твою бабушку! Скорость этой штуки видишь – это ж долбаный глиссер! Догонит, как два пальца…

Последние слова звучали уже в аккомпанементе автоматной очереди. Пули без всякого видимого эффекта выбивали фонтанчики грязи из стремительно надвигающегося зелено-бурого извивающегося бугра.

Внезапно пришедшая в голову отчаянная мысль сработала как электроразрядник. Я схватил Шахматиста за руку:

– Делаем аномалию! На камни!

Секунду или две он смотрел на меня непонимающим взглядом.

– Что?! Но у нас же… – Тут глаза сталкера полыхнули. – Ох ты ж…

В следующее мгновение мы оба уже делали попытку номер два, не обращая внимания ни на приближающееся нечто, ни на головную боль, ни на круги перед глазами, ибо времени нам оставалось – всего ничего. Моя мысль была проста: Топь не хочет нас выпускать, это очевидно. Но мешать перемещаться в глубине ее владений – зачем бы? И фиг с нами, пусть мы соберемся все вместе – легче прикончить будет. Может, она и тварь эту затем послала, чтобы посмотреть, как мы выкручиваться будем. Что ж, смотри, гадина!

Ну же, аномалия, давай появляйся, где ты?! Я знаю, что тут и прямо сейчас возникнешь! Стылый сквозняк, химический запах, они ведь только что были здесь, почему бы им не появиться снова? Только по ту сторону пространственного туннеля будет нагромождение здоровенных валунов. Но пока лишь боль, страх, радужный хаос в глазах, заложенные уши от оглушительного грохота автоматных очередей и приближающаяся тварь… Гонка, кто раньше – мы или она. Ставка – наши жизни.