– Она уже и так прожужжала мне все уши из-за того, что я беру с собой троих сыновей в одно сражение, – продолжал Харальд. – Если я возьму еще и тебя, то, что ты сделал с Улафом, покажется мне поцелуем в щеку. – Он нахмурился. – Погляди! Ее глаза впиваются в нас, точно кошачьи когти.

– Ветер благоприятный, Харальд, и люди готовы, – крикнул Улаф, стоявший на причале возле носа «Рейнена».

Ярл поднял руку и кивнул, затем прикрикнул на рабов, чтобы те погрузили все копья, которые они смогут унести из «Дубового шлема», на два драккара длиной семьдесят пять футов и более короткий корабль с тринадцатью парами весел. «Рейнен», «Северный олень», широкий и быстрый, достойный бороздить морские пути так же, как северный олень горы к востоку от Кармёя, был самым лучшим кораблем Харальда, и это имя, по всеобщему мнению, очень ему подходило. Сигурд часто представлял, как будет стоять на палубе «Рейнена», рядом с другими воинами, готовый к сражению.

– Я буду осторожен, отец, – сказал он, зная, что это все равно что плевать во время ливня.

– Ха! – Харальд едва сдержал улыбку. – Ни один из моих сыновей не знает, что это такое. – Затем добавил уже громче, чтобы его услышала Гримхильда: – Как твой ярл, я принял решение не брать тебя с нами. Как твой отец, принял решение не брать тебя с нами. Мне больше нечего сказать.

– Не волнуйся, братишка, – сказал Зигмунд, который подошел к ним и хлопнул Сигурда по плечу. Он заплел волосы в косы, приготовившись к сражению, шлем держал под мышкой, и один из немногих надел кольчугу. – Я постараюсь оставить в живых парочку сукиных сынов, чтобы ты смог их прикончить, когда наша мать, наконец, разрешит тебе покинуть гнездо, – сказал он, улыбаясь, и помахал рукой Гримхильде и Руне. – Сегодня вечером мы наберемся как следует.

Однако Сигурд смотрел на первого бойца ярла, Слагфида, который нес пару громадных оленьих рогов. Когда корабль отойдет от берега и окажется во фьорде, достаточно далеко от Скуденесхавна, чтобы не огорчить духов земли, они закрепят голову оскалившегося зверя на носу, и Слагфид установит рога по обе стороны от его глаз. Поскольку сегодня ему предстояло сражаться на носу, Слагфиду выпала честь вставить рога в железные гнезда. Приготовившись таким образом к бою, «Рейнен» и Слагфид вселят страх в сердца врага.

Сигурд почувствовал, как сильная рука сжала его плечо, повернулся и встретился глазами с отцом.

– Твое время еще придет, Сигурд, – сказал Харальд. – Воин должен воспитывать в себе терпение так же, как он осваивает мастерство владения мечом и щитом.

– Я могу оказаться вам полезен, отец, если что-то пойдет не так, – проговорил Сигурд, крепко сжимая в руках копье и не теряя надежды, что ярл изменит решение. – Асгот сказал, что тебе не следует сегодня сражаться, он видел дурные предзнаменования. Еще одно копье будет не лишним.

– Старый ворон постоянно твердит о плохих предзнаменованиях, – заявил Харальд. – Если б я прислушивался к тому, что он бормочет, бросая свои руны, то целыми днями сидел бы дома.

Ярл повернулся к воинам, стоявшим на причале и разбросанных вокруг него камнях, и тем, кто уже успел занять места на борту «Рейнена», второго драккара Харальда «Морской орел» и коротком карви, получившем имя «Олененок». Все держали в руках щиты, копья и топоры, кое у кого на головах были шлемы, но у большинства – кожаные шапочки, а у некоторых меховые шапки, исключительно защиты ради, однако очень скоро они начнут отчаянно в них потеть.

– Воины Скуденесхавна!

Мужчины, собравшиеся на берегу, не могли не услышать пронесшийся над спокойной водой гавани и накрывший скалы, точно прилив, голос Харальда, как не могли не видеть боевой топор в руках приближающегося убийцы.

– Нас призвал в сражение конунг Горм, которому мы принесли клятву верности и чей высокий трон обещали защищать. Землям Бифлинди на востоке угрожает ярл Рандвер, и нашему конунгу это не нравится. – В густой бороде Харальда сверкнули зубы. – Пес Рандвер сорвался с поводка, и его аппетиты стали ненасытными. Сегодня мы его выпорем!

Мужчины вокруг него принялись громко кричать, поддерживая своего ярла, а те, что держали в руках копья, застучали древками по щитам, и этот звук походил на эхо прозвища конунга Горма – Бифлинди, что означало «Потрясающий Щитом». Даже скальд Хагал, казалось, воспарил, точно орел, на крыльях теплого ветра, несмотря на насмешки ярла, звучавшие накануне вечером в медовом зале.

– Благодаря воинам конунга и крестьянам, которых он соберет, мы получим численное преимущество. – Харальд сплюнул на гладкую поверхность причала. – Но вам не следует недооценивать ярла Рандвера. Он из тех, кто дождется момента, когда вы отвернетесь, и укусит вас за задницу. Кроме того, вам, как и мне, хорошо известно, что крестьяне имеют обыкновение сбегать на свои фермы, как только брошено первое копье.

– Вот почему Бифлинди решил сразиться с Рандвером на море! – прорычал стоявший на носу «Рейнена» Слагфид. – Вонючим крестьянам не удастся сбежать с корабля.

Все дружно приветствовали выбранного Харальдом воина, которому предстояло сражаться на носу корабля. Слагфид не отличался остроумием и редко шутил. В этот момент Сигурду сильнее, чем прежде, хотелось находиться рядом с ними, быть братом-мечником, а не младшим сыном ярла, который должен остаться дома с женщинами, мальчишками и стариками.

– Вы видите моего сына Сигурда, – вскричал Харальд. – Сам отважный Тюр не больше него хотел бы отправиться сегодня вместе с нами в бой! – Харальд обнял могучей рукой Сигурда и прижал его к груди и гладко отполированным кольцам бриньи. – Я счастлив, что все мои сыновья – настоящие волки и жаждут крови наших врагов.

Сигурд уловил запах меда в дыхании отца. Мужчине необходимо выпить меда или эля перед сражением, так однажды сказал ему Улаф, иначе мысли о клинках, вонзающихся в плоть, сведут его с ума. Ярл отпустил сына и посмотрел на Асгота, поносившего шестерых рабов, которые тащили к воде быка на поводу. Годи был одет в звериные шкуры, в длинные седые волосы он вплел кости, и некоторые из женщин, оказавшихся рядом, сильнее прижали к себе детей, как будто боялись, что Асгот украдет их для какой-то темной цели.

– Наш общий отец Один тоже жаждет крови! – выкрикнул Харальд. – И мы дадим ему напиться!

Все смотрели на годи и его быка, жалобно мычавшего то ли потому, что он почуял запах моря, которого боялся, то ли потому – это скорее всего, – что видел острый нож в руке хозяина, и ему хватило ума сообразить, что его ждет.

Асгот поднял нож в похожей на когтистую лапу руке, указывая острием в небо.

– Один, прими эту жертву. Покажи нам свое благоволение, и мы вместе окрасим море в алый цвет, пролив в его воды кровь предателя.

С этими словами он встал за спиной одного из рабов, державших повод быка, прикрыл рукой лицо юноши, оттянул назад его голову и перерезал ему горло – во все стороны полетели алые брызги крови.

Женщины вскрикнули, когда раб упал на колени, прижимая руки к жуткой ране, из которой фонтаном била кровь, а воины принялись стучать копьями и мечами по щитам под громкий рев быка, почуявшего запах крови.