А дальше началось общее, непринужденное веселье, которое свойственно всем русским, слегка подвыпившим людям, неожиданно собравшимся в одном месте.

Столы были сдвинуты вместе, бокалы с пивом поставлены в центр, а вокруг разместилась закуска, которую толстая продавщица доставала из-под прилавка: вяленные азовские бычки, малосольная хамса, варенные, крупные раки, большая чашка в варенной черноморской креветкой, которую тетка тут же нарекла – рачками. А когда первая партия пива закончилась, появилась водка в запотевших бутылках, местный, Багеровский коньяк и большая, оплетенная виноградной лозой десятилитровая бутыль белого, сладкого вина. Закуска тоже изменилась, снаружи постучали, и невысокий крепыш внес на веранду шампура, на которых был еще горячий шашлык из баранины, шашлык из свинины, шашлык из говядины и, конечно же, керченская изюминка – шашлык из осетра.

Веселье потекло полноводной рекой, неожиданно, как будто из воздуха появилась гитара, и представительный чиновник из Москвы, спел несколько песен времен его студенческой, стройотрядовской молодости. Начались танцы и хоровое пение.

Я, между прочим, хоть и пил наравне с остальными, но не забывал, для чего здесь поставлен. Рассказал про бесконечно длинные песчаные пляжи Азовского побережья Керченского полуострова. Рассказал про соленые озера Чокрак, Тобечик и Каяш с розовой водой и с лечебной грязью, которую возили в царские лечебницы. Рассказал про Опукский заповедник и Караларский природный парк, про Генеральские пляжи и тамошние красивейшие бухты. Про то, как в августе по ночам вода в Азовском море и Керченском проливе начинает светиться волшебным, голубым светом.

Рассказал про героическую оборону крепости «Керчь», которая длилась не так долго, как защита Брестской крепости, но её защитники вели себя так же храбро и достояно, ни один не сдался, все погибли смертью храбрых целых две недели, сражаясь против превосходящих сил противника, защищая подземные казематы крепости. Рассказал про подвиг пионера-героя Володи Дубинина. Много говорил про партизан не только в Аджимушкайских каменоломнях, но и в Старокарантинских, Петровских, Оливинских и Багеровских каменоломнях, о подвиге которых мало кто знает.

Среди чиновничьей группы оказалась женщина, у которой муж был армянин, ей я поведал, что близ Керчи есть холм, высотой сто семьдесят пять метров, который носит официальное название, нанесенное на все карты – гора Арарат. Вот в Армении нет своей горы Арарат (кто не знает, но эта гора находится на территории Турции), а у нас в Керчи есть!

Рассказал древнюю легенду о царе Митридате Евпаторе, который казнил своего сына, отравил всех своих дочерей, а потом сам долго не мог убить себя, потому что ни один яд его не брал. Рассказал про Золотого коня, которого долгие столетия ищут и не могут найти археологи в керченской земле (на самом деле там не один конь, а тройка лошадей, запряженный в повозку).

Рассказал про Пушкина, который написал свой гениальнейший стихотворный цикл, когда побывал на берегах Керченского пролива, но к сожаленью, тетрадь со стихами была обронена поэтом в морскую воду и Россия так и узнала об его творениях, воспевающих все величие Керчи.

Рассказал о фабриканте Месаксуди, в чьем особняке сейчас располагался Керченский музей древности, и чей табак с его табачной фабрики курил лично император Николай II.

Рассказал о том, что в Керчи были найдены стоянки еще неандертальцев и останки мамонтов, а в местном музее хранятся вытянутые «инопланетные» черепа сарматов.

Научил правильно чистить и есть слабосоленую хамсу, показал, как одним движением можно разделать керченскую селедку, отделив нежнейшую мякоть от костей. Накормил редчайшим деликатесом, который готовят только в Керчи – салат «Шуба» и закуска форшмак, в которой основу составляет не селедка, как везде, а малосольная хамса. От этого кушанья гости пришли в неописуемый восторг, и я тут же с барского плеча одарил каждого небольшим трехлитровым ведерком соленой хамсы. Объяснив как сделать из этой вкусной рыбы семейства анчоусовых самый правильный саламур и закуску – хамса с «загаром» или как её называют местные «с грибком».

Гости тут же начали рассказывать о кулинарных изысках и диковинках из своих родных городов. Появились фото на смартфонах родных и близких, начали звонить родственникам в Америку и Германию. Тут же нашлись какие-то общие знакомые и сослуживцы. Оказалось, что у каждого из моих гостей есть минимум один знакомый родом из Керчи или хорошо знавший кого-то из керчан.

В общем, посидели хорошо, разошлись уже за полночь, устроив на прощание небольшой фейерверк.

Перед выходом каждый из туристов считал своим долгом погладить по голове статую грифона, стоявшую перед дверью и бросить в вазон рядом с ним денежную банкноту, чтобы обязательно еще раз вернуться сюда. Для тех, у кого не было денег, над головой статуи висела табличка с реквизитами различных российских банков, на которые можно было осуществить денежный перевод. Гости много смеялись и не скупились на похвалу и выражение восторга моему любимому городу Керчь.

Проводив гостей до автобуса, помог им загрузить в багажник подарки и сувениры, а так же оплатил водителю простой.

Обратно в ТЭЦ возвращался исключительно в благостном настроение, которое свойственно любому немного пьяному и довольному собой человеку.

Вернувшись в зал, я немного грустно оглядел масштаб оставленного гостями бардака и представил, какая завтра предстоит уборка мне и моим подчиненным.

Пнул ногой под задницу каменного грифона, который самым наглым образом сливал остатки пива в один бокал. Судя по лежащей на полу бутыли, вино он уже выхалкал.

– Эй, чего вы пинаетесь, босс? – обиженно забубнил грифон, отскакивая от стола и, допивая пиво в прыжке.

– Ты, что сделал с Витьком? Почему он «белку» словил?

– Босс, ну вы же сами приказали, чтобы я его вывел из игры. Я сделал, как вы сказали!

– Я всего лишь приказал, немного его задержать. Немного! Понимаешь? Нельзя было что-нибудь там подкрутить в движке его катера, чтобы он задержался?

– Босс, да откуда я знаю, что там можно крутить, а чего нельзя? – насупился грифон. – А вдруг движок как шарахнул бы и Кривоног явился бы к вам виде неуспокоенного мертвяка, сами же потом меня во всем обвиняли бы. А так я слегка с ним покалякал по душам вечерком, за кружкой пива и всего-то делов-то. Кто же знал, что он такой слабый.

– И в чьем образе ты с ним калякал? – язвительно спросил я.

– Путина, – простодушно ответил грифон.

– А ну тогда все понятно, – раздраженно хмыкнул я. – А куда ты дел моё пиво? – строго прищурившись, спросил я. – Две кеги «рижского» куда делись? И что за шмудяк вы тут с Деметрой нам наливали?

– А, э, ну,