водой и уже давно закисшим в них бельем. Каждая деталь была настолько грязной и заплесневелой, что было боязно ее коснуться. Поэтому я старался проявить чудеса гибкости и с каждым шагом задирал ноги до самой груди, явно напоминая со стороны испуганного страуса. Главное — ничего не задеть… Вспомнил, как в детстве играли с друзьями в знаменитую проходку под веревкой грудью вверх. Тогда почему-то было веселее.

Внутри дома к бытовому мусору добавился органический, и в нос ударил неприятный едкий запах чего-то сгнившего. Хозяев, кажется, не смутил ни мой слегка брезгующий вид, ни я — как явление в принципе. Посреди кухни (она же спальня, она же ванная) прямо на полу восседало тучное семейство, остро увлеченное ни разу не низкоуглеводным обедом. Перед ними, в импровизированном кругу из поедателей, стоял вертел с растопыренной во все стороны огромной тушей свиньи. От которой каждый своим ножом отрезал лакомый кусочек. Мне не хотелось прерывать этот акт, но ждать, пока их желудки заполнятся или эта огромная туша закончится, времени не было.

— Disculpo, извините, пожалуйста, мы путешественники, у нас закончился бензин. Вы нам не поможете? У вас можно купить топливо? — осторожно поинтересовался, заглядывая в дверной проем.

В ответ на меня уставились четыре пары удивленных глаз. Видимо, гости тут все-таки бывают нечасто.

— Do you speak English? — уточнил на всякий случай, уже по взглядам понимая бессмысленность своего вопроса.

Ладно, язык жестов еще никто не отменял. На ломаном испанском с активной жестикуляцией объяснил, что машина остановилась и ехать дальше без бензина мы не можем. Глава семейства молча и внимательно следил за моими телодвижениями, потом наконец понял, чего я пытаюсь добиться, подскочил (так быстро, насколько смог) и удалился из комнаты, ничего не объяснив. Его жена и чумазые отпрыски только пожали плечами и отвернулись, чтобы дальше продолжить пир. Гость я хоть и редкий, но все равно не такой уж и интересный. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать за хозяином — не зря же он оторвался от своего сочного куска свежатины. Может, действительно за припасенной канистрой бензина пошел? Минут пять он ковырялся в своих гаражных завалах, постоянно выкрикивая ругательства (судя по тону) на непонятном мне языке. Потом грохот на секунду затих, и мужик вышел во двор, притащив за собой какую-то ржавую громадину.

— Тут! — грозно отчеканил он, тыча пальцем в кусок металлолома на полу.

— Что «тут»? — не понял я.

Он цокнул, видимо, желая подчеркнуть мое тугодумство, и раздраженно вывалил кучу испанского текста, из которого я уяснил, что эта старая штука — двигатель. И если я хочу заполучить из нее бензин, то могу его только потянуть трубкой, потому что иначе он оттуда не выливается. Пока я пытался понять происходящее и с какой стороны лучше подойти к этому движку, фермер великодушно принес и бросил рядом с ним на пол грязную трубку, непонятно для чего ранее предназначавшуюся. Собравшись с мыслями, я наконец привстал на колено, чтобы удержаться, и начал медленно потягивать бензин из трубки, чтобы тот полился из двигателя в канистру и не успел попасть мне в рот. Для этого нужно было делать сильный громкий выдох, а потом снова и снова касаться злосчастной вонючей трубки. После четвертой попытки я услышал:

— Тема, ты что делаешь? — Таня стояла за моей спиной, держась рукой за деревянный перекошенный забор, чтобы не упасть от хохота. — Ты трубку сосешь? Гы! — Она явно заскучала в машине, но даже не ожидала, что тут ее ждет ТАКОЕ развлечение. Спохватившись, что пропадает контент, резко потянулась за телефоном.

— Танюха, блин, не снимай! — выдавил, задыхаясь. — Я вообще-то для нас обоих стараюсь!

— Ха-ха-ха, я в таких случаях обычно тоже так говорю! — еще больше зашлась радостью моя спутница. И вдруг резко опомнилась: — Стой!!! Это же очень опасно! Если попадет в пищевод, кровотечение может быть! Или легкие отекут! Тема, сто-о-ой! — уже в отчаянии вопила Таня.

Но я слышал эти слова уже как-то издалека, голова шла кругом, и я резко почувствовал приступ тошноты. Бензина хапнуть в рот не успел, но надышался парами будь здоров. Слизистая была раздражена, и я сначала собирался отделаться быстрым сплевыванием горькой масляной слюны, но раздраженный желудок не выдержал и начал сотрясать меня в мучительных приступах рвоты. Таня же продолжала снимать мои мучения на камеру, решив, что я захочу сохранить этот момент на память, чем окончательно меня добила.

Хозяин фермы тоже особо помогать мне не собирался, поэтому, использовав момент, когда меня наконец перестало выворачивать, показал на пальцах «двоечку», намекая на оплату за товар.

— Дай ему двести песо, потом верну в машине, — попросил я Таню. Но когда она протянула «спасителю» купюру с изображением улыбающегося доброжелательного кита, он демонстративно фыркнул и отмахнулся, показав в воздухе дополнительный нолик к сумме.

— Две тысячи??? — просто опешил я. По курсу — это около сорока долларов. За несчастные два литра бензина, которые я собственноротно высосал.

Но фермер и до этого был угрюм, будто проиграл в конкурсе поедания хот-догов, а теперь к тому же в доме остывала долгожданная свининка. Так что я долго мог пытаться пристыдить его за нежелание помочь добрым путникам, но было бесполезно: его твердолобость не прошибить, а я потратил бы драгоценные время и силы. Поэтому молча ткнул ему желанную сумму, забрал Таню с канистрой и зашагал к машине. Все ж лучше так, чем застрять ночью где-то в лесу у дороги. Тем более что уже этим вечером я от всей души благодарил этого скотовода за то, что он повстречался нам на пути и дал возможность добраться до грандиозного пит-стопа.

Этим местом стало удивительное природное чудо света — ледник Перито-Морено. Невероятный исполин с остроконечными вертикальными стенами, от которых постоянно откалываются огромные куски ледяной глыбы и с грохотом исчезают в бездне синего озера, из-за чего он кажется живым и дышащим. Застывший больше тридцати тысяч лет назад барьер уносится вдаль больше чем на пять километров. Он постоянно движется на два метра в день, почти на километр в год. Учитывая, что такое время в разрезе истории — просто незаметный пшик, он мог бы угрожать не только местному населению Чили, но и вообще всей Латинской Америке. Но не угрожает. Всегда остается на месте, потому что ровно на столько же по площади каждый день успевает растаять.

Характер Перито-Морено так и остался для меня загадкой. С одной стороны, он как будто жмет на газ и тормоз одновременно — постоянно движется, но всегда остается на