– Заткнись ты, пьянчуга, – сказал я ему.

– Нет, правда, мистер Джонсон, – сказалЭдди. – В жизни не видел ничего подобного.

– Что бы со мной было, если б меня потащила такаярыбина, – сказал Джонсон.

– Вы же хотели все сделать сами, – ответил я. Ябыл зол как черт.

– Очень они большие, – сказал Джонсон. – Этоуже не удовольствие, а мученье.

– Да, – сказал я. – Такая рыба могла бы убитьвас.

– Но ведь ловят же их.

– Ловит тот, кто умеет. Но вы не думайте, всякомуприходится мучиться.

– Я видел фотографию девушки, которая поймала такую.

– Как же, – сказал я. – Только не живьем.Рыба проглотила наживку, и у нее вырвался желудок, тогда она всплыла наповерхность и издохла. А я говорю про ловлю волоком, когда крючок толькозацепляет за губу.

– Ну, – сказал Джонсон, – уж очень онибольшие. Раз это не весело, зачем это делать?

– Вот именно, мистер Джонсон, – сказалЭдди. – Раз это не весело, зачем это делать? Слушайте, мистер Джонсон, выпопали не в бровь, а прямо в глаз. Раз это не весело – зачем это делать?

Мне все еще мерещилась эта рыба и было здорово досадно из-заснасти, и я их не слушал. Я велел негру повернуть на Морро. Я ничего не говорилим, и они мирно сидели, Эдди на одном стуле, с бутылкой пива в руках, а Джонсонна другом.

– Капитан, – сказал он немного спустя, – неприготовите ли вы мне хайболл[1]?

Я приготовил, не говоря ни слова, а потом налил себечистого. Я думал о том, как вот этот самый Джонсон третью неделю ездит нарыбную ловлю, подцепил наконец рыбу, за которую настоящий рыбак отдал бы годжизни, упустил ее, упустил мою снасть, разыграл дурака, а теперь сидит как ни вчем не бывало и распивает коктейли с пьянчугой-матросом.

Когда мы причалили и негр остановился в ожидании, я спросил:

– Ну, как завтра?

– Едва ли, – сказал Джонсон. – С меня,пожалуй, такой ловли хватит.

– Хотите сейчас расплатиться с негром?

– Сколько я ему должен?

– Доллар. Можете прибавить на чай, если хотите. ИДжонсон дал негру доллар и две кубинских монетки по двадцать центов.

– Это за что? – спросил меня негр, показываямонеты.

– На чай, – сказал я ему. – Ты больше ненужен, Это он тебе подарил.

– Завтра не приходить?

– Нет.

Негр берет клубок бечевки, которой он привязывал наживку,берет свои темные очки, надевает свою соломенную шляпу и уходит, не прощаясь.Этот негр всегда был невысокого мнения обо всех нас.

– Когда вы думаете рассчитаться, мистер Джонсон? –спросил я его.

– Завтра утром я пойду в банк, – сказалДжонсон. – Мы можем рассчитаться после обеда.

– Вы знаете, сколько всего дней?

– Пятнадцать.

– Нет. С сегодняшним шестнадцать, и по одному дню напереезд, туда и обратно, значит, восемнадцать. Потом еще сегодня удочка, икатушка, и леса.

– Снасть – это уже ваш риск.

– Нет, сэр. Ведь вы ее упустили.

– Я каждый день плачу за прокат. Это ваш риск.

– Нет, сэр, – сказал я. – Если б это рыбасломала удочку и не по вашей вине, тогда другое дело. Но вы сами по своейнеловкости упустили всю снасть.

– Рыба вырвала у меня удочку.

– Потому что вы не держали ее в гнезде и завинтилитормоз.

– Вы не имеете права взыскивать за это деньги.

– Если вы наняли автомобиль и разбили его о скалу,по-вашему, вы не должны платить за него?

– Если я сам в нем ехал – нет, – сказал Джонсон.

– Вот это ловко, мистер Джонсон, – сказалЭдди. – Понимаешь, капитан, а? Если б он в нем ехал, он бы убилсянасмерть. Вот ему и не пришлось бы платить. Ловко придумано.

Я не обратил на пьянчугу никакого внимания.

– Вы мне должны двести девяносто пять долларов заудочку, катушку и лесу, – сказал я Джонсону.

– Нет, это неправильно, – сказал он. – Ноесли уж вы так считаете, давайте поделим убыток пополам.

– Мне не купить новой снасти меньше чем за тристашестьдесят. Лесу я вам в счет не ставлю. Такая рыба, как эта, могла смотать всюлесу, и вашей вины бы тут не было. Случись здесь кто-нибудь, кроме этогопьянчуги, вам бы подтвердили, что я с вас лишнего не спрашиваю. Конечно, можетпоказаться, будто это деньги немалые, но ведь когда я покупал снасть, это тожебыли немалые деньги. На такую рыбу нечего и выходить, если не с самой лучшейснастью, какая только есть в продаже.

– Мистер Джонсон, он говорит, что я пьянчуга. Может,оно и так. Но я должен сказать – он прав. Он прав и рассуждаетсправедливо, – сказал ему Эдди.

– Не будем спорить, – сказал наконецДжонсон. – Я заплачу, хоть я и не согласен с вами. Значит, восемнадцатьдней по тридцать пять долларов и еще двести девяносто пять.

– Сотню вы мне дали, – сказал я ему. – Я дамвам список всех своих покупок и вычту, что там еще осталось из еды. Из того,что вы покупали на дорогу туда и обратно.

– Это справедливо, – сказал Джонсон.

– Слушайте, мистер Джонсон, – сказал Эдди. –Если б вы знали, как тут всегда дерут с иностранцев, вы бы сами сказали, чтоэто больше чем справедливо. Знаете, что я вам скажу? Это просто удивительно.Капитан поступает с вами так, как будто вы его родная мамаша.

– Завтра я схожу в банк и после обеда приду сюда. А спослезавтрашним пароходом я уеду.

– Вы можете вернуться с нами на лодке и сэкономитьплату за проезд.

– Нет, – сказал он. – Пароходом я сэкономлювремя.

– Ладно, – сказал я. – Может, выпьем?

– Отлично, – сказал Джонсон. – Значит, никтоне в обиде?

– Никто, сэр, – ответил я. И вот мы уселись втроемна корме и вместе выпили по хайболлу.